Александр Ермак - Большие П.

Так что помаячили-покудахтали в тот год по селу гуманитары, не разобрались в скотской причине, да так и уехали ни с чем, только помощь ихнею напоследок и упросили принять. Вот ведь, неугомонные, который год уже шлют, шлют, шлют. Консервы, муку, порошок яичный, как будто мы тут уж совсем безяйцовые. И еще одеждой ношенной последней, видать, из своих шкафов делятся, мол, попросите, и трусы с себя снимем – все вам готовы отдать. Добрые люди! Но только нам чужих ношенных трусов с дырками не нужно. Однако ж напрямки сказать об этом не можем, потому как люди мы вежливые и вынуждены никому не отказывать, принимать все, что шлют, хотя, если понадобится, и сами прожить во всеуслышанье можем. Даже и без порток. Хотя и мерзнем мы подчас все время, но не копытимся же. Как кормились с огорода спокон века, так и кормимся – продолжаем летом грызть да на зиму банки закатывать. Так что живем, вот, да клубни жуем. Каждый год у нас урожайный. И этот не исключение. Соседка моя говорит, что руку уже запускала и что вполне они уже как у мужика еенного. Значит, не помрем с клубнями-то. И то верно. До сих пор ведь никто с голоду не тронулся, поля черноземные уродовать-распахивать не рванул. Чего ж понапрасну красоту нашу, гордость пиздюковскую крапивушку-лебедушку изводить. Ведь все равно не сегодня, так завтра, а не завтра, так точно послезавтра, но какая-нибудь напасть обязательно приключится, налетит, никуда не денется или саранча, или тля или еще какая бля.

Ну, а если уж в огородах бабы переведутся или гордость наша окончательно спятит и откажет помощь от гуманитаров принимать, так мы опять же не пропадем, по лесам да по подлескам по грибы, по ягоды побредем, на дичь-рыбу нацелимся. Полно этого добра у нас местами, где не повывели ранее. А в реке у холма, после того как закопали никто не помнит что именно, так там вообще рыбы теперь косяк на косяке и косяком погоняет. Громадное количество огромной рыбы. Без плавников, без чешуи – потрошить да чистить одно удовольствие. А поешь такую и как будто светишься от тихого благодатного счастия.

Только далеко к тому холму с рыбалкой ходить. Потому народ у нас больше в местном пруду карасиков электроудочкой сшибает. Какие остались рыбехи, тех и сшибает. Поначалу всех вроде карасей и даже гальянов пузобрюхих извели. Но потом карась как-то привык что ли, натренировался электричество не воспринимать, а может поддамшись дарвинизму в эволюции своей изоляционную чешую выработал. Так или иначе, а пошел он какой-то токоустойчивый, все равно что резиновые калоши носит. Дашь ему 24 вольта, он позевывает, пузыри пускает. Дашь 127, он только от удовольствия подрагивает. Всыпешь 220 или уж 380 на полную катушку, а он, гад, смеется в пруду. Нет, не смеется – хохочет, ржет, игогокает во всю глотку так, что мурашки по телу всей деревни выступают.

Однако ж не сомневайся: мы надумаем, как защиту эту изоляционистскую пробить и новую породу также извести под корень. Мы спать не будем, о манге размышлять перестанем, а карася первезного изведем!

И не переживай за нас! Как видишь, есть чем занять нам желудки свои да животы безразмерные. С хлебом насущным у нас полный порядок. Жуем, чем живем…

Конечно, раз речь пошла о присвоении селу нашему такого масштабного наименования, то не может не встать колом вопрос о народонаселении. Ты ж наверняка спросишь: а соответствует ли? А достаточное ли количество пиздюков народилось. А действительно ли они той самой прославленной породы?

Да уж, серьезен сей вопрос, особливо, если учесть, что кое-кто из местного женского населения взбрыкивает не по делу и упрекает пиздюков, что ленны они по части прибавления и что больше о манговом напитке думают да о проблемах осеменения далекого иноземного населения мечтают, а вот до своих, мол, родных-близких руки и прочая не доходят.

Ну так вот что я на это отвечу: в связи с безоговорочным полноправием и всеобщим попустительством пиздючки наши уж больно фыркать стали. Подол задирать без шелкопуховых перин, без телег с кондиционерами да без водочки-казенки не желают. И при том морщатся, что хоромы тесные и куда уж в таких зажатых бытовых условиях также и новеньких пиздючат содержать. Сегодня они, мол, с горшок, а завтра в уборной не поместятся. А стены от напора внутреннего содержания хоть и расширяются, но дрожат вместе с обитателями. Не ровен, мол, час, да и не выдержит конструкция, вся пиздюковская порода возьмет наружу и выплеснется.