Патрик Бессон - Дом одинокого молодого человека - Французские писатели о молодежи

А Марк тем временем сгорал от нетерпения. Мадемуазель направила ему в лицо свет маленького прожектора, от которого болели глаза. По крыше барабанил дождь, да и мадемуазель во время работы не умолкала ни на минуту.

— Ну и силища у вас, мой милый! Известно ли вам, что Леонардо да Винчи один мог остановить раскачивающийся колокол? Что он мог согнуть железную подкову? Так вот я уверена, что и вам это под силу.

Не собираясь разуверять ее, Марк хранил угрюмое молчание. Разглагольствования мадемуазель не интересовали его. К тому же она перескакивала с одного на другое без всякой видимой связи.

— А вы, Марк, верите в бессмертие души? Полагаю, что нет.

И дальше следовали бесконечные рассуждения о явлениях телепатии и ясновидения, причем ее ничуть не волновало, слушают ее или нет.

Освободившись от мадемуазель, Марк спустился к Люсьенн, удостоверившись по пути, что Тавера с женой находятся на кухне.

Повисшей у него на шее Люсьенн он сообщил, что встречаться им скоро будет гораздо труднее, так как работа мадемуазель подходит к концу. Он признался, что накануне не смог устоять перед соблазном увидеть ее и что прятавшийся под деревьями Тавера наверняка выследил его.

— Неужели этот болван способен рассказать обо всем мадам?

— Если он сделает это, мадам сразу же выгонит меня, — сказала Люсьенн. — Мало того, она наговорит обо мне бог знает что любому, кто захочет взять меня на службу и попробует навести у нее справки.

Судя по всему, сама она не верила до конца тому, что говорила.

— Ну, с тобой-то, мой дорогой, дело гораздо проще.

— Нет, — сказал Марк, — все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Почему?

Он вспомнил, что говорил ему судья о женском всепонимании и всепрощении, но судья принадлежал совсем к другому миру, к тому миру, где нет места страшным видениям, до того врезавшимся в память, что порой приходится желать собственной погибели. И все-таки он поторопился сказать в каком-то яростном исступлении, облегчавшем, видимо, его признание:

— Я работаю здесь не так, как другие.

— Не понимаю.

Когда он вернулся с военной службы, у него была возлюбленная, безвестная актриса, красивая, но тщеславная и очень самоуверенная, так вот она на каждом шагу оговаривала его или поучала: «Не понимаю, — возмущалась она, — как ты можешь читать такие книги?» (речь шла о детективах) пли «Не понимаю, как ты можешь увлекаться таким варварским видом спорта?» (имелся в виду бокс). Однажды он не выдержал и выставил ее вон.

Она убежала вне себя от бешенства. Почему-то в эту минуту Марк вспомнил о ней. Люсьенн застыла в тревожном ожидании. В ее глазах он читал терзавшее ее мучительное нетерпение и так же торопливо произнес:

— Я нахожусь на попечении судьи или, если хочешь, под судебным надзором. Ясно?

— Что же такого ты сделал?

«Вот оно», — подумалось ему и страшно захотелось достать сигарету, не столько ради того, чтобы закурить, а просто для того, чтобы оттянуть время, подобрать нужные слова.

— Я убил человека, — сказал он, зябко поеживаясь, и, спрятав руки в карманы куртки, направился к окну, за которым колыхалась листва и сыпались брызги дождя.

— Если они отпустили тебя, значит, ты отбыл свое, заплатил сполна.

— Нет еще. Я вышел из тюрьмы, но они в любую минуту могут снова меня туда упрятать.

«Они» — это значило огромная, безликая машина с необычайно сложным механизмом, бесчеловечная и, конечно, ненадежная, от которой полностью зависела их жизнь.

— Ты хочешь сказать, что тебя осудили условно?

— Да, на три года.

Может быть, следовало рассказать вдобавок об ужасе того времени, что он провел в заключении, о своих ночах, наполненных кошмарами, только где найти слова, чтобы описать все это? Лучше уж молчать. Шум ливня нарастал, казалось, небо опрокинулось, низвергаясь на землю водопадом. Сквозь замутненные дождем стекла виднелись раскачивающиеся деревья, похожие на привязанные аэростаты, вот-вот готовые оторваться под натиском ветра.

Люсьенн несмело подошла к окну и встала с ним рядом.

— Должно быть, они поняли, что это несчастный случай. Это ведь случайность, правда?

— Да, верно, случайность.

Повторив вполголоса это слово, он вдруг обнаружил в нем что-то вроде насмешки.

— Я его никогда прежде не видел, — с горечью сказал он. — И ударил его один только раз. Я даже не был зол. — И совсем тихо добавил: — По-настоящему…

В это мгновение он почувствовал себя совсем одиноким, словно Люсьенн и не было рядом. Обычно признания сближают людей, его же, наоборот, сделанное признание, казалось, отдалило от нее. Он даже не посмотрел на Люсьенн, нисколько не интересуясь тем, как она воспримет его слова.