Юрий Герт: Ночной разговор

- Так прошла ночь, потом день... Мы не расставались, все трое сидели у Раечки дома, ждали звонков, сообщений, звонили сами, думали-гадали, что могло произойти, вспоминали похожие истории. Похищение, рэкет, самоубийство, что только нам не приходило в голову... И каждый, каждый из троих, как бывает в подобных ситуациях, винил себя... Эстерка - за то, что ведь это ее подруга, а она не доглядела, последнее время отношения между ними охладились, испортились... Раечка - понятное дело, мать... Она программист, дорожила своей работой, и вот - работа, работа, работа с утра до вечера, ничего, кроме работы, вот дочку-то и упустила... Ну, а я-то, я сам?.. Тоже хорош!.. Что мне известно об этом парне, об Эрике, если разобраться, помимо того, что он Риточку там, на Рейне, по ее словам, спас и что дедушка у него эсэсовец?.. Так ведь по своему желанию дедушек не выбирают... Это с одной стороны... А с другой... Не сочтите за труд, мой дорогой, подайте мне Тору... (Я принес и положил перед ним Тору.) Вот, здесь есть такое место: "Отцы не должны быть наказываемы... за детей, и дети не должны быть наказываемы... за отцов; каждый должен быть наказываем... за свое преступление". А какое за ним, за Эриком этим, преступление?.. Выходит, не я, а Риточка, даже по Торе, была права?.. Чего-чего только не передумал я, не перебрал в своей глупой старой голове в тот день!.. И все мы сидим, ждем, глаз с телефона не сводим... Как вдруг, уже в самом конце дня, перед вечером, звонок! И откуда бы, вы думали?.. Из Кельна!.. Звонит фрау Матильда, мамаша Эрика, и спрашивает, где Эрик... У Раечки телефон с громкоговорителем, не помню, как эта штука называется, и хотя в английском я слабоват, однако с пятого на десятое разбираю, что она, фрау Матильда, желала бы поговорить с Риточкой, то есть с фройляйн Ритой... "Риты нет", - говорит Раечка. "Нет? Как это - нет?.." "Так, - говорит Раечка, - нет - значит нет... Рита пропала..." А сама плачет, страшно ей даже это слово вслух выговорить: пропала... "Пропала, - повторяет за ней фрау Матильда, - пропала... Как же так... Но ведь Эрик... Он тоже пропал..." И тут разговор прекращается. Раечку колотит истерика. Что делать?.. Мы с Эстеркой пытаемся успокоить ее, но - как, чем?.. В то время, напомню, все газеты обошла история двух подростков, которые любили друг друга, но что-то приключилось, легко можно представить - между ними и родителями, и тогда они, эти подростки, взялись за руки и выбросились - не то с десятого, не то с одиннадцатого этажа. Так вот, история эта все время лезла мне в голову. Я, разумеется, молчал, но потом оказалось, что все мы о ней вспомнили, только сказать вслух об этом боялись... Вообще, дорогой мой, в жизни я повидал и пережил немало страшного. Видел, как умирали люди в госпиталях, видел, как у моего друга в атаке снесло, будто бритвой срезало, полголовы... И все-таки ничего страшнее тех часов, тех дней переживать мне не доводилось. Вы литератор, писатель, вы меня поймете... Это в голливудских фильмах - драки, кровь, погони, все куда-то несутся, стреляют, убивают... А тут сидят в комнате три человека, пьют чай, иногда обмениваются двумя-тремя словами, потом кто-то из них подходит к телефону, набирает номер... И все! И больше ничего! А в душе у каждого при этом творится... Но как это можно передать?.. - Арон Григорьевич жалобно сморщился и махнул рукой. - И эти звонки - из Нью-Йорка в Кельн, из Кельна в Нью-Йорк... Может быть что-то стало известно, может быть что-то сообщили... Каждый час, нет - каждые полчаса... И тут постепенно выясняется, что когда мальчик узнал насчет разговора, который его мамочка затеяла с Раечкой по поводу карьеры и всего прочего... Вы помните... И что наша девочка может ее сынку помешать... Когда он узнал об этом, он заявил матери, что о своей карьере позаботится сам и что он не желает ни минуты оставаться в доме, где не уважают его свободу, его личность, в этом роде... И фрау Матильда пыталась ему объяснить, что нет, ее не так поняли... И Раечке тоже - что она ее не так поняла... Но какое это теперь имело значение?.. Когда мы все - и Раечка с Эстеркой, и там, в Кельне, где тоже собралась вся семья, - когда мы все ждали, что вот-вот случится неизбежное... И нам сообщат... Пригласят в морг или не знаю еще куда... Какое значение имело в тот момент, что и кто сказал и что и кто ответил... "Скоро узнаете!.." - сказала Риточка, то были последние слова, которые я от нее слышал. И мы хотели и боялись узнать, что они значат...

Арон Григорьевич вздохнул, приподнял ермолку, провел рукой по розовому, блестевшему от испарины темени, словно приглаживая несуществующие волосы.