В ее голосе появились звенящие нотки, и Руссо машинально пожал ей руку. Повелитель пустыни вряд ли бы позволил себе такой жест, но он как-никак три года прожил в Соединенных Штатах…
— Да нет же, я вам верю…
— Теперь вы можете взглянуть… Вон там…
На мужчине была куртка цвета хаки с короткими рукавами, широкие местные шаровары и сандалии. Светлые, подстриженные коротким ежиком волосы и шея такой же толщины, что и голова, — было не разобрать, где кончается одно и начинается другое. Лицо было плоским, как если бы его черты едва уцелели после встречи с дорожным катком. Он облокотился о стену и демонстративно ни на что не смотрел…
— Так, вы сейчас расстанетесь со мной и медленно двинетесь в сторону гостиницы. Вы ведь живете в «Метрополе»?
— Да.
— Ждите меня в холле.
— Что вы собираетесь делать?
— Наведу справки.
Они оба встали, и Руссо поднес руку к губам и к сердцу, как и подобало в этих краях. Случалось, он ловил себя с поличным на комедиантстве и упрекал за то удовольствие, которое испытывал, когда ему доводилось играть роль, особенно хорошо подходившую к его внешности. Сомнения не было: ему это нравилось.
Стефани протянула ему руку и поймала себя на том, что задумчиво смотрит на великолепную голову всадника пустыни. Ей почти захотелось увезти ее с собой в Соединенные Штаты.
Она рассмеялась. Это возвращалось…
— Извините меня. Я впервые смеюсь с тех самых пор… Мне гораздо лучше…
Она медленно двинулась в сторону «Метрополя». Никакой влюбленности, все дело в местном колорите. Она умела восхищаться красотой всюду, где ее находила, и не было никаких причин не восхищаться ею в мужчине. Да и вообще, кожа у нее на лице и на щеках продолжала шелушиться и не все ссадины зажили. В таком виде она вряд ли может кому-то понравиться, да ей и не хотелось нравиться. Конечно, после всего пережитого ее нервы были в ужасном состоянии, а именно в такие моменты женщины часто бросаются в объятия незнакомца. Она, слава Богу, еще до такого не дошла.
Руссо наблюдал за человеком.
Тот почти тотчас же пошел следом за Стефани.
Руссо выждал какое-то время, бросил на стол несколько рахдов и поднялся.
Власти заверили его в своем содействии, так что можно было не стесняться…
Он выбрал момент, когда человек проходил мимо одной из лавок.
Ее дверь была широко раскрыта.
О таких подвигах позднее рассказывают внукам, сидя в углу у камина с трубкой во рту. Руссо нацелился и ударил незнакомца в печень, одновременно толкнув его внутрь лавки. Это был удар, прозванный агентами «baby food», [44] Детское питание (англ.).
никто не знал в точности почему.
Соглядатай, наполовину потеряв сознание, повалился в помещение и остался лежать ничком, стараясь не шевелиться. Руссо поставил ступню ему на затылок, и теперь достаточно было легкого движения ногой, чтобы шейные позвонки хрустнули.
Лавка была погружена в приятную прохладу. На полках смешивались гладкость и узорчатость, скромность и великолепие разноцветных тканей: хлопка, шелка, бархата, парчи и кашемира. Превратившись в статуи, продавец и покупатель так и остались стоять около куска парчи, который торговец держал в руках, и который, похоже, был предметом бурных дискуссий. Лишившись дара речи, они уставились на Руссо, с еще раскрытыми на последних слогах ртами.
Первым ожил хозяин заведения. Это был очень тучный молодой человек, одетый в подобие бежевой джелабы, [45] Арабская мужская одежда, прямая рубаха до полу.
с афганской феской хасанитов на кудрявой голове. Он ринулся к двери с ловкостью толстяков, хоть и неуклюжих, но с детства привыкших убегать.
Это был не самый подходящий момент разбираться с каким-нибудь низшим звеном полиции. Руссо чуть сильнее надавил ногой на затылок, что вызвало в светловолосой голове под его туфлей легкое преломление сознания. Затем он только-только успел поймать торговца за руку.
— Сохраняйте спокойствие, сударь. Продолжайте свою дискуссию. Дела есть дела.
— Nicht verstehen, [46] Не понимаю (нем.)
— произнес славный толстяк по-немецки, по одному ему известным причинам.
— Тогда я вам сейчас объясню. Смотрите…
Покупатель, который до этого стоял без движения, прижимая к сердцу великолепный кусок алой парчи, выбрал этот момент, чтобы покинуть место действия. Испустив горестный крик, он метнулся к двери. Руссо перехватил его на лету. Стукнул он его не очень сильно — из уважения к мирному населению — но тот, по-видимому, был чувствительной натурой; он потерял сознание, больше от страха, чем от удара. Руссо обернулся к торговцу.
Читать дальше