Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— Да, новости слышали? — спохватился Квакин, — про штаб.

— Какие новости? — беспокойное лицо Мони зашлось в нервном тике.

— Почему ты всегда новости первым узнаешь? — усмехнулся я, — может, ты их сам выдумываешь?

— Слушайте… Партия делится на две части. Одна остается на прежнем месте, а вторая, с Шефом во главе, с новым названием (Украинская Умеренно-прогрессивная партия), завтра переезжает в офис, тут, недалеко сняли…

— А смысл? Какой смысл делиться? — Моня отложил вилку и посмотрел на меня, потом на Квакина.

— А смысл такой. Партия большая, желающих получить мандаты много, денег у них куча, а пройдут по каждому списку во все уровни человек по пять, максимум семь. Понятно?

— Ну, продолжай, — я тоже перестал есть. Эти слухи ходили давно, но я в них не верил, — Украинская… Как там? Умеренная… Еще какая? Прогрессивная… Педерастия какая-то…

— Наши партийные боссы хотят за каждое проходное место брать деньги, как все нормальные люди. Не лохи же они! Но ни кто не будет платить за одиннадцатое место в списке, двенадцатое, тринадцатое и, так далее. За десятое — еще куда ни шло. А две партии, это значит, в два раза больше мест на продажу. Вот такая математика.

— Чушь, — я снова принялся за еду, — ни кто не потратит бабки на зыбкое место в новой организации… Прогрессивная… Еще и умеренная…

— А вот и не чушь! — возразил Саня, расправляясь с салатом, — За что люди готовы выкладывать деньги? А? Не знаете… Я вам скажу. За торговую марку, за громкое имя, за бренд. Партия наша старая, известная… Это бренд. За него будут платить?

— Будут, — согласился Моня.

— Вот, а вновь созданную партию возглавит Шеф. Он авторитетный человек. Его имя — тоже бренд. На этот бренд народ поведется. Ну как вам расклад? — Квакин победно оглядел нас.

— Что-то в этом есть, — мне пришлось признать определенную логику в словах Сани.

— Все, мужики, я поехал, — Андрюха встал из-за стола, — сегодня расчет с заказчиком. Надо не опоздать.

— Помощь нужна? — поинтересовался я.

— Да нет, все должно быть нормально. Я тебе позвоню, встретимся вечером.

— Хорошо.

Андрюха пожал всем руки, взял саквояж и вышел из кафе, сытый, вальяжный, тяжело переступая большими ногами.

— А кто с Шефом будет в новой партии? — Моне очень хотелось попасть в их число.

— Галя будет, однозначно… Больше знаю, меня точно не будет. Я остаюсь, — Саня махнул рукой в мою сторону, — вот Серегу, наверняка пригласят. Он сейчас на подъеме. Полевой, блин, командир, Че-Блин-Гевара.

— А меня, меня? Что про меня слышно? — у Мони был такой жалкий голос, что суп показался мне кислым.

— А кому ты нужен? — хмыкнул Квакин, — все, пора, я тоже побежал. Надо устраивать свою судьбу. Пока-пока. Созвонимся. Не скучайте без папочки. Да, к стати! Новую работницу взяли к нам в пресс-центр. Четвертый размер, блондинка, голубые глаза, Танюшей зовут… Я уже познакомился. Эх! «Где мои семнадцать лет?»

Квакин исчез так же быстро, как и появился.

— Вот баламут, — я задумчиво ковырял люля-кебаб.

— Не наш он человек. Не надежный.

— Он мой друг, — заметил я, — вот уже лет сто. Что он там говорил? Блондинка… голубые глаза… Кукла, наверное…

— Как ты думаешь, это правда? — Моня был очень озабочен и, не скрывал этого.

— Что, правда? Про четвертый размер? У него глаз наметанный… Тфу… Ты про разделение партии? Вполне возможно — у Квакина есть верные источники информации.

— Какие источники?

— Компетентные, — мне не хотелось развивать тему, но Моня не отставал.

— Послушай, а ты за меня слово замолвишь? Когда с тобой Шеф будет разговаривать… Скажешь, что я свой? Что я нужен для работы в штабе? Я же свой…

— Опять — двадцать пять… Во-первых, меня самого еще ни кто не приглашает. И разговора не было… Нормально — четвертый размер! Надо пойти посмотреть… Так что, пока я не в теме и, ничего не решаю…

— Тебя пригласят, это сто процентов! — горячо шептал Моня.

— Ну, когда пригласят — тогда и разговор будет… А во-вторых… Моня, а ты свой?

У Мони от неожиданного вопроса отвисла челюсть. Я никогда так не поступал, не бил в лоб, не любил ставить других в неудобное положение, но не удержался — сейчас мне были не приятны монины заклинания, в этом было что-то позорное и унизительное.

— Я… Я… — забормотал Моня, — ты же меня знаешь! Столько митингов вместе! Я же могу пахать день и ночь!

— Ладно, ладно, пошутил, — я пытался сгладить свою неожиданную резкость, от которой самому было неловко, — конечно скажу Шефу, что тебя надо брать. Куда же без тебя…