Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Как детская заводная игрушка, изо дня в день, я езжу по кругу, по заданному маршруту: дом-работа, направо и прямо, работа-дом-обеденный перерыв. Снова дом-работа, направо и прямо — а вечером в обратном направлении работа-дом…

Я еду на восток, а тем временем горизонт постепенно светлеет: туман подсвечивается желтоватыми и красноватыми оттенками. За плотной молочной пеленой всё настойчивей угадывается солнце. От реки поднимается пар, смешивается с туманом и рассеивается ватными сгустками, повисая в ветвях тополей. Пока ещё зябко, но скоро погода разыграется. Сегодня будет хороший погожий день.

Ещё несколько сотен метров, и дорога безошибочно приведёт меня к месту назначения. А вообще в ясные дни это шоссе уходит за горизонт. Дорога поднимается, поднимается и обрывается в небо… Конечно, дальше за поворотом спуск, и указатель с названием соседнего городка, и ниже приписано, что в шести километрах муниципальная свалка и какой-то стадион. Но стоит ли верить указателям, которых не видно на горизонте?

А утро всё просыпается, краски становятся ярче. И вот между всё более различимыми силуэтами построек и деревьев на мгновение открывается что-то до дрожи неземное: чётко очерченный диск солнца! Ярко-красный круг на фоне серого тумана. Как финальная сцена в спектакле. Как последний аккорд затаившегося оркестра. Это видение, возвращая реальности все права, одновременно и устраняет их.

А вот бросить бы всё! Не свернуть, как обычно, направо в сторону работы, а промчаться прямо и лететь далеко-далеко, не отрывая глаз, целясь в это солнце на горизонте.

— Ало, ребята, это я на секунду, пока не отключился телефон, предупредить: с сегодняшнего дня на предприятии меня больше не будет!

— Что такое случилось? Где ты?

— Пока вот еду вперёд. Ту… ту… туууу… По дороге, ведущей в небо!.

На островах Фуко-Няма всегда хорошо. Там волшебно. Белый песок мягко шуршит под ногами и обжигает, если ходить босиком. Океан ласково касается его шепчущими волнами и отступает. Потом снова касается и снова отступает.

Тунцовый аукцион Фуко-Нямского рыболовецкого Товарищества неизменно пользуется успехом у коммерсантов. Сделка на рыбе, что лишь час назад плавала по своим делам между рифов, — это само по себе уже неплохо. Чудные они, Фуко-Нямские товарищи: тунца и прочий улов отдают так дёшево, будто и вовсе денег не хотят.

На островах Фуко-Няма всегда хорошо. А время от времени кто-нибудь в округе становится беспричинно счастлив. И тогда дела на Фуко-Няма идут ещё лучше. То замуж всех дочерей разом, то хижина, бывало, завалится совсем, а наутро, глядь, а там дворец стоит!.. Поговаривали, что дело в тунце, которого отлавливают в этих местах. Одна из островных легенд до сих пор гласит: счастлив станет тот, ибо исполнится желание его, кто достанет со дна морского звёздную пыль в тройном сиянии солнца и испробует рыбью кровь коронованного тунца. Одного желать негоже — золотых монет, покуда звёздная пыль в сиянии солнца уже дарована Океаном. А иначе осердится Океан и отнимет, и заберёт… А заклинаний никаких не надобно: Фуко-Няма-Блу-Фин-Туна сам волшебный и есть.

Но сказки сказками, а люди по делу собрались.

Тунец наш — тот, который на праздник должен попасть, хоть и хищная рыба, а еда мимо рта, бывает, пролетает. И то ли корма в его водах, у берегов Морских Котиков, стало меньше, то ли просто сильным течением его подхватило и несло, но двигался он с крейсерской скоростью и ровнёхонько к аукциону, а точнее, часа за два, как его продали, достиг берегов Фуко-Няма.

Когда акулы и морские ежи ещё спали, тунец резвился уже, если так можно выразиться об особи весьма крупной, в волнах и на макрель заглядывался.

Три золотых луча, как бывало уже не раз, сошлись в перекрестии: один был, понятно, солнце с неба, другой — сайры косяк, а третий шёл от медного таза, что затонул неудачно после одной семейной ссоры лет пятьсот назад и в эпосе другого народа значился как «разбитое корыто», только враньё всё это, потому как целый тот таз, ни царапины, только помят немного бок [50].