Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Но дело Голицына не пропало втуне. Логика истории привела к тому, что Петровские реформы — вольно или невольно — во многом явились воплощением планов и идей князя. Но воплощением грубым, беспощадным, стремительным. Как заметил В. О. Ключевский, Голицын, младший из предшественников Петра, ушёл в своих планах гораздо дальше старших. Оценка планов Голицына как некой альтернативы реформам Петра весьма популярна среди современных исследователей разных направлений.

Иными словами, Московская Русь была чревата реформами. Роды затянулись, и нетерпеливый «царь-плотник» применил для «кесарева сечения» топор палача. Нелишне будет напомнить, что в результате подобной петровской «перестройки» в землю лёг каждый пятый россиянин — население империи сократилось с 25-ти до 20-ти миллионов человек!

Говорят, история не имеет сослагательного наклонения. Но кто знает, окажись на месте «крутого» Петра «осторожный» Голицын, может быть, судьбы истории российской не были бы столь надрывными и кровавыми. Бешеный гений Петра вздёрнул Россию «на дыбы», не гнушаясь при этом кнутом и дыбой. Реформы же Голицына были мирными, органичными и ненасильственными. Один иностранный дипломат сказал о Василии Васильевиче: «Он хотел заселить пустыни, обогатить нищих, из дикарей сделать людей, превратить трусов в добрых солдат, хижины в чертоги». И уже одна попытка претворить это желание в действительность оправдывает наречение Голицына именем Великий.

К моменту, когда я познакомился с Порфирием Ивановым, я уже много лет изучал религиозные формы и мистические учения. Кроме того, я лет 15 занимался йогой. Имея большой опыт изучения оккультной философии, я полагал, что изучать оккультные и мистические учения по текстам — пустая трата времени. Подлинное знание о них можно получить лишь путём включённого наблюдения. По моему мнению, критика одной религиозной формы с позиций другой, основывающаяся на анализе текстов, как правило, ошибочна и лишь способствует усилению религиозной розни. В сентябре 1982 года я оформлял к защите диссертацию по социологии религии на философском факультете мгу. Моя жена Татьяна училась в аспирантуре. Мы жили в высотном здании мгу на Ленинских горах. Оттуда я и отправился к Иванову для «включённого наблюдения» и изучения его системы. О Порфирии Корнеевиче я первоначально услышал от Леонида Галкина — известного художника и мистика. Судя по рассказам, в нашей стране жил и работал выдающийся целитель, способный творить чудеса. Я написал Иванову и получил приглашение приехать.

Купив билет до Ворошиловграда, я собирался через десять дней вернуться в Москву. С этого момента началась цепь странных случайностей и совпадений. Приехав во Внуково, я узнал, что могу улететь раньше, переоформив билет на предыдущий рейс. Выйдя из здания аэровокзала в Ворошиловграде, я увидел автобус, собирающийся отъезжать в город Свердловск Ворошиловградской области. Выйдя на автовокзале в Свердловске, я увидел автомобиль с тремя пассажирами. На вопрос: «Куда он направляется?» я услышал ответ: «В хутор Верхний Кондрючий». Нигде с момента приезда в Ворошиловград я не ждал транспорта более пяти минут. Короче говоря, я добрался до Порфирия Корнеевича за шесть часов. Приехавшие в этот день москвичи провели в дороге около суток.

Я довольно быстро нашёл дом Порфирия Иванова. Точнее, там было целых три дома. Большой новый каменный дом, который, по словам Порфирия Корнеевича, ему помогала строить вся Россия. К сожалению, он недолго в нём пожил. Кроме того, на территории усадьбы был дом для приезжих и кухня-столовая. Встретила меня Валентина Леонтьевна Сухаревская — его жена и помощница по лечению людей. Я сказал, что приехал по приглашению Порфирия Корнеевича с Урала (слово «Ижевск» им мало что говорило). Она тут же посадила меня за стол, причём я до этого года три сидел на вегетарианской диете. Она налила мне огромную тарелку, скорее, даже миску утиного супа, в которой плавал огромный кусок утки. Со страхом смотрел я на эту пищу. «Ешь, ешь, — сказала Валентина Леонтьевна, — совсем ты себя заморил». С тех пор я отказался от полного вегетарианства. Когда я приступил к чаю, вошёл Порфирий Корнеевич — могучий старец в чёрных шёлковых шортах до колен. Всё тело его было обнажено, он был босиком. Длинные седые волосы и борода обрамляли его лицо. Он производил впечатление какого-то космического существа, напоминал лейденскую банку, заряженную энергией. Его живой проницательный взгляд, казалось, проникал в глубину, в самую сущность человека.