Кауи Хеммингс - Потомки

Я бросаюсь к ним, но вспоминаю, что иногда женщины — такие как, например, моя жена — не любят принимать помощь от мужчин. Я делаю вид, что беспокоюсь исключительно за Скотти, и, улыбаясь, спрашиваю женщину:

— Все в порядке?

В это время на нее обрушивается вторая волна, едва не стаскивая обратно в воду; да, похоже, самой ей не выбраться. Я оглядываюсь на мальчишек, которые в это время заливаются истерическим смехом. Я подхожу к женщине, подхватываю ее под мышки и ставлю на ноги. Чтобы не упасть, она хватает меня за плечи, но спохватывается и убирает руки. Это самое странное, самое приятное ощущение из всех, что я чувствовал за последние месяцы и, может быть, годы: женские руки на моих плечах. Я все еще чувствую их тепло. Не знаю, возможно, я всегда его буду чувствовать как клеймо, выжженное на моей коже. Не потому, что это именно она, а потому, что это прикосновение женщины.

— Господи боже, — говорит она, — у меня такое чувство, будто я попала в автомойку.

Я смеюсь, вернее, заставляю себя рассмеяться, потому что в другое время я не стал бы смеяться.

— Как ты, девочка? — спрашивает женщина, обращаясь к Скотти. — Как тебе удалось выплыть?

— Я мальчик, — отвечает Скотти. — Смотрите.

В ее купальник набился песок, и под животом у нее здоровенный бугор. Скотти почесывает его рукой и произносит: «Ну, мне пора на работу». По-моему, она изображает меня, и у миссис Спир может сложиться совершенно превратное, далекое от реальности представление.

— Скотти, немедленно вытряхни песок.

— Как это, должно быть, увлекательно — растить девочек, — говорит миссис Спир.

Она смотрит на океан, и я, проследив за ее взглядом, вижу загорающую на плоту Алекс. Над ней склоняется Сид, их губы сливаются. Алекс закидывает руку ему на шею, и на какой-то миг я забываю, что она моя дочь, и думаю о том, как давно я сам никого не целовал и как давно меня никто не целовал.

— Хотя, наверное, и ужасно трудно. — добавляет миссис Спир.

— Нет-нет, что вы, — отвечаю я. — Это здорово. — Это и в самом деле здорово, хотя у меня такое чувство, что дочери появились у меня совсем недавно и я их толком еще не знаю. — С этим парнем она уже давно знакома. — говорю я, кивая в сторону Алекс и Сида.

Никак не могу понять, кто они — влюбленная парочка или просто сейчас у молодежи так принято.

Миссис Спир смотрит на меня с любопытством. Видно, что она хочет мне что-то сказать, но почему-то молчит.

— А вы как с мальчиками управляетесь? — спрашиваю я, показывая на двух маленьких балбесов. — Наверное, хлопот с ними не оберешься.

— И не говорите. Знаете, у них сейчас самый интересный возраст. С ними весело.

Она смотрит на сыновей. Судя по выражению ее лица, ей с ними не так уж и весело. Представляю себе, сколько родители ведут подобных разговоров и сколько всего утаивают. Просто черти какие-то, так и тянет вкатить им дозу лошадиного транквилизатора. Все время заставляют меня на них смотреть, а мне, между прочим, глубоко наплевать, что они вытворяют. Ну спрыгнул он в воду с вышки, ну и что? Велика важность.

Мои девчонки — две набитые дуры. Вот эта целуется с собственным отражением и несет черт знает что. У вас было такое, когда вы взрослели?

— У вас чудесные девочки, — говорит миссис Спир. — Сколько им?

— Десять и восемнадцать. А вашим?

— Десять и двенадцать.

— Мм… Здорово.

— Ваша младшая такая смешная, — говорит она. — Нет, я не то хотела сказать. Не смешная, а очень забавная.

— О да. Скотти такая. Ужасная шалопайка.

Некоторое время мы молча наблюдаем за Скотти, которая сидит наполовину в воде.

— Правда, — говорю я. — последнее время мои девочки немного грустные. Наша мама лежит в больнице. — говорю я и понимаю, что миссис Спир сейчас почувствует себя неловко. — Все будет хорошо, — поспешно добавляю я, когда слышу ее вежливое: «О нет!» — Они просто тревожатся за маму. Только и всего.

— Ну конечно. — говорит миссис Спир. — Наверное, им очень тяжело. А что с ней случилось? Простите, что спрашиваю.

— Она попала в аварию во время гонок на открытой воде.

Я внимательно слежу за ее лицом. Слышала она об этом или нет?

— Какая жалость! — говорит миссис Спир. — Это была гонка на яхтах или на этих… с мотором?

Я смеюсь, и шея миссис Спир заливается краской.

— С мотором. — отвечаю я.

— Простите, я не разбираюсь…

— Нет-нет, не извиняйтесь. Я смеюсь потому, что вы так очаровательно это сказали, вот и все. Вы очаровательны.

Она прижимает ладонь к груди. Я думаю, что с моей стороны это почти измена моей жене, почти моя месть. Если она полюбила другого, то почему ничего не сказала мне? Может быть, ждала, когда я продам свои акции, чтобы сразу подать на развод? Нет, надеюсь, что нет. Я благодарен судьбе за то, что я, наверное, так этого и не узнаю. Молчание Джоани дает мне возможность запомнить ее такой, какой я хочу.