Кауи Хеммингс - Потомки

Они спускаются ко мне со второго этажа; у обоих злые и красные лица. Марк и Каи Митчелл — наши друзья. Правда, они скорее друзья Джоани, чем мои. На Марке только пижамные штаны, что, по-видимому, его смущает. Вид у них такой, словно они только что занимались сексом, хотя вряд ли. Супружеские пары не занимаются сексом по утрам — в этом я абсолютно уверен.

— Вы еще спали? Простите.

Каи небрежно машет рукой:

— Ничего, все в порядке. Мы просто ссорились. Заходи, садись. Хочешь кофе?

— Хочу, — говорю я. — Вот пирожные принес.

Я ставлю свое подношение на кухонный стол, но Марк демонстративно гремит коробкой с хлопьями.

— Цельные злаки, — поясняет он.

— А, ну да.

Они садятся за стол и принимаются за свои цельные злаки, кофе и витамины. Фарфоровый кувшинчик в виде коровы наполнен пятьдесят на пятьдесят смесью молока и сливок, и я подливаю ее себе в чашку.

— Из-за чего ссорились? — спрашиваю я.

— Из-за ерунды, — отвечает Марк.

— Это не ерунда. Ему, видите ли, нравится приглашать гостей и устраивать вечеринки, а кому вкалывать? Мне.

— Но ведь тебе ничего не придется делать. Не нужно ни убирать в комнатах, ни бегать по магазинам, ни шить себе новый наряд, ни выдумывать новый коктейль. Я приглашаю своих друзей, они приходят, мы угощаем их выпивкой и от души веселимся!

— Это не так просто.

— Наоборот! Все очень просто.

— О господи, — спохватывается Каи, — Джоани… Надеюсь, с ней все в порядке? Мы тут мелем всякий вздор…

— Да, — говорю я. — В смысле, пока с ней все в порядке.

И замолкаю, потому что представляю себе их лица, когда они узнают, что ожидает Джоани. Я не хочу их расстраивать. Я хочу, чтобы они спокойно доели свои злаки. Мне не нужно сочувствия, я и сам не умею его выражать. Внезапно я понимаю, что не смогу рассказать о Джоани никому из тех, кто занесен в мой список.

— Мне нужно кое-что для себя прояснить, — говорю я, глядя на Каи, и добавляю: — Иначе мне не будет покоя.

— Да-да, конечно, — говорит она.

Марк молчит. Молчать он может часами. У него и вид такой — словно он находится в состоянии перманентного потрясения.

— Кто он? — спрашиваю я.

Они подносят кружки с кофе ко рту и дружно замирают. Наступает молчание. Марк берет пирожное с заварным кремом и сует его в рот.

— Она его любит? Кто он?

Каи через стол протягивает ко мне руку.

— Мэтт… — говорит она.

— Я понимаю, что поставил вас в неловкое положение, простите, но мне нужно знать. Мне очень нужно знать, кто трахал мою жену.

Внезапно я ощущаю, что мне холодно. Странно, только что я изнывал от жары.

Каи убирает руку.

— Не надо так злиться, — говорит она.

— Я злюсь? Надо думать. — Чтобы заставить себя замолкнуть, я сую в рот кусок пирожного, но все равно бубню: — Еще бы я не злился!

— Вот потому так и вышло, — тихо говорит Каи.

Марк выразительно смотрит на нее.

Я жую пропитанное кремом тесто. Вкусно. Но я не унимаюсь:

— Что «потому»? О чем ты?

Марк и Каи молчат. Я улыбаюсь, потому что Каи загнала себя в ловушку:

— Поэтому она меня и обманывала? Потому что я говорю с набитым ртом? Или потому что у меня поганый язык и я плевать хотел на гребаный этикет?

— Ну и ну! — Каи качает головой. — Знаешь, ты лучше приходи в другой раз, тогда и поговорим. Тебе нужно остыть.

Я смотрю на Марка:

— Я никуда не пойду.

— Ты его не знаешь, — говорит он.

— Ох, но ведь ты его тоже не знаешь, Марк, — встревает Каи. — И потом, ты же ее друг. Как тебе не стыдно!

— Мэтт мне тоже друг. К тому же сейчас особенный случай.

Каи встает из-за стола:

— Это предательство, Марк.

— Эй, постойте-ка. То есть как это «предательство»? А я? Она же меня обманывала, вы что, забыли?

— Послушай, — Каи кладет локти на стол и тычет в меня пальцем, — это не ее вина. Она не могла иначе. Ей было очень одиноко.

— Сколько это продолжалось? До самой аварии?

Марк кивает.

— Кто он? — вновь спрашиваю я.

— Я этим не интересовался, — отвечает он. — Когда Каи о них заговаривала, я выходил из комнаты.

— Ну, ты-то, держу пари, потирала руки, — говорю я Каи и тоже тычу в нее пальцем. — Наверняка поощряла ее, а как же — тебе ведь интересно, все какое-то разнообразие в жизни, а риска при этом никакого, да?

— Ты невыносим, — жалобно говорит Каи и для большей убедительности пару раз всхлипывает, но меня этим не пронять.

— Слушайте, вы кого защищаете? — спрашиваю я. — Джоани? Она в этом не нуждается. — В горле образуется какой-то комок, который мешает мне дышать. — Она скоро умрет.