Кауи Хеммингс - Потомки

— У нас здесь всего несколько африканцев, да и те военные. С какой стати совать их в рекламу?

Я сердито сложил газету:

— А куда все они смотрят? Что они там увидели?

— Свое светлое будущее, — сделав каменное лицо, сказала Джоани.

Я рассмеялся, она тоже; в это время на кухню вошли девочки и спросили, над чем мы смеемся, и мы в один голос ответили: «Ни над чем».

Женщина из газетной рекламы садится на кровать к Джоани, а я не знаю, что делать. Мне хочется уйти; честно говоря, я не люблю, когда здесь посторонние, но уже поздно. Она замечает нас и улыбается, затем берет пульт и включает в палате свет.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — отвечает она.

Она смотрит на Скотти с сочувствием — совсем как я, когда смотрел на Лани.

— Не возражаете, если мы тут посидим? — спрашиваю я.

— Конечно. Я скоро уйду.

У нее на коленях поднос с целым набором одинаковых кисточек и баночек; она выбирает одну из кисточек и начинает накладывать макияж. Окунает кисточку в блеск для губ и точечными движениями, словно французский художник-пуантилист, накладывает его на губы Джоани. Хотя это кажется мне чистейшим абсурдом, не могу не признать, что Джоани это понравилось бы. Она обожает чувствовать себя красавицей. Обожает выглядеть «роскошной женщиной» — это ее собственные слова. И я всегда желал ей удачи. Удачи тебе в достижении твоих целей.

Мне кажется, что мы с Джоани всегда были недостаточно внимательны друг к другу. Даже в начале. Словно мы познакомились сразу на седьмом году супружеской жизни, когда начинается кризис. За несколько часов до того, как случилась катастрофа и Джоани впала в кому, я слышал, как она говорила своей подруге Шелли, что я совершенно никчемное существо — развешиваю свои носки на дверных ручках по всему дому. На свадьбах нас раздражают приторные пожелания любви и счастья, ибо мы знаем, что вскорости все клятвы в любви и верности превратятся в нечто другое: обещаю не лезть к тебе с поцелуями, когда ты хочешь почитать. Обещаю терпеть тебя в болезни и полностью игнорировать во здравии. Обещаю позволять смотреть дурацкие новости из жизни звезд, ибо знаю, насколько неинтересна твоя собственная жизнь.

Барри, брат Джоани, однажды заставил нас пойти на консультацию к психоаналитику. Он сказал, что так поступают все порядочные пары. Барри помешан на психологии, свято верит в еженедельные посещения психоаналитиков, доверительные беседы и проверку пульса. Как-то раз он показал нам тесты, которые сам прошел у психолога вместе со своей подружкой. Нам с Джоани было предложено объяснить — пользуясь общими соображениями на примере конкретных ситуаций, — почему мы живем вместе и до сих пор не развелись. Я сказал, что, когда Джоани напивается и делает вид, будто не знает, кто я такой, она начинает меня старательно соблазнять. Джоани сказала, что у замужних налоги ниже. Тогда Барри расплакался. В открытую. Выяснилось, что недавно его бросила вторая жена, — бросила ради кого-то, кто понимал, что настоящий мужик волонтером работать не станет.

— Перестань, Барри, — сказала Джоани. — Держи себя в руках. У нас просто такой стиль.

Я с ней согласен. Когда она говорила Шелли, что я никчемное существо, я слышал в ее голосе улыбку и знал, что она сердится на меня не всерьез. На самом деле без моей никчемности она просто не знала бы, куда себя девать, равно как и я без ее вечных жалоб и попреков. Так что пусть все будет так, как есть. Неверно, что мы недостаточно внимательны друг к другу; дело в другом: мы оба понимаем, что сарказм и маска безразличия позволяют нам держаться на плаву, и нам не нужно без конца извиняться и осторожничать.

— Какие-то вы оба холодные, — сказал Барри в тот вечер.

Мы сидели в ресторане «У Хоку» в «Кахала-Резорт», и на Джоани были джинсы и белый маленький топ. Помню, что я то и дело поглядывал на ее грудь. В заурядные кафешки Джоан ходит расфуфыренная, а в модные места одевается кое-как. Помню, что тогда она заказала онагу, а я — свиные отбивные киаве.

— Божественно, — сказала Джоани, съев кусочек из моей тарелки. — Прелесть.

Я отдал ей свою тарелку, и мы продолжили обед, любуясь океаном, наслаждаясь вкусной едой и тем чувством умиротворения, которое испытываешь, когда попадаешь в первоклассный ресторан. Я поднял бокал, она тоже, и мы тихонько чокнулись. Что бы там ни говорил Барри, но мы с Джоани одна команда.

Тиа (или Тара) закончила накладывать макияж и неодобрительно смотрит на Скотти. На лицо женщины падает яркий свет, и я вижу, что ей не мешало бы заняться собственным макияжем. Ее лицо напоминает конверт из манильской бумаги — какое-то пятнистое, с белыми крупинками на бровях. Маскировочный макияж что-то плохо маскирует недостатки ее кожи. Я вижу, как, заметив на себе ее взгляд, Скотти словно ощетинивается.