Ник Хорнби - Как стать добрым

ГудНьюс гостеприимно подтолкнул меня сзади, и я уселась в кресло Дэвида, которое всегда стояло у него перед письменным столом.

— Может, надо раздеться, что-нибудь снять?

ГудНьюса я ничуть не стеснялась. Я вообще сомневалась в наличии у него сексуальности. Казалось, он относится к какой-то отдельной половой — или вообще бесполой — категории. Наверное, он пользовался сексуальной энергией совершенно в иных целях.

— Нет, совсем необязательно. Если я не могу пробиться сквозь два слоя ткани, как я доберусь до внутренней Кейти?

— И что вы собираетесь со мной делать?

— Ничего. Просто сидите спокойно. Где болит голова?

Я ткнула почти наобум, где, согласно моим представлениям, мог находиться источник головной боли, и ГудНьюс осторожно притронулся к этому месту.

— Здесь?

— Да.

Он еще немного помассировал. Ощущение было превосходное.

— Но я ничего не чувствую.

— Что значит «не чувствуете»?

— Вы уверены, что болит именно там?

— Может, еще раз попробуете? Чуть в сторону?

Он переместил пальцы на пару дюймов и снова принялся растирать мой скальп.

— Нет. Ничего там нет.

— Правда? Совсем ничего?

— Здесь, во всяком случае. Так что простите.

По голосу я поняла, что он раскрыл мой обман, однако был слишком учтив, чтобы произнести это вслух.

— Других жалоб нет? Я не могу найти никакого источника боли.

— А вы бы не могли… как это вы делаете, горячими руками…

— Не сработает. Руки не нагреваются, если нет источника боли.

— Что значит «нет источника боли»? Его уже нет или никогда и не было? — спросила я, потому что вдруг поняла, речь идет не просто о головной боли. Он говорит о чем-то другом, что, по его мнению, утрачено безвозвратно. Я и сама знала, что он прав. Что-то ушло навсегда, вот почему я оказалась в этой комнате, почему решилась прийти к нему на лечебный сеанс.

— Я не знаю, как это объяснить… Понимаете, руки сами говорят мне, где лечить и что лечить. У вас же нет… Простите, если это прозвучит грубо, но вы отсутствуете. В духовном смысле слова.

— А у Дэвида это было?

— Наверное. Раз это ему помогло.

— Так нечестно! Чем я хуже его? Дэвид всю жизнь был жуткой, саркастичной и беззаботной свиньей!

— Ну, на этот счет не знаю. Но с ним было над чем поработать. С вами же… другое дело. Это как батарейка. У вас она села, понимаете, пшш… чпок… и так далее.

Шум, который он изобразил, показался мне набором самых жутких звуков, на которые только был способен человеческий речевой аппарат.

— Может, вам надо немного передохнуть, — любезно предположил ГудНьюс. — Не спуститься ли нам вниз, выпить чашечку чаю?

Безумный Брайен, Безнадега Номер Один, был записан ко мне на прием в понедельник первым, и вид у него был неважнецкий. Я понимала, что приемная доктора — не подиум и не место, куда приходят блеснуть внешним видом, и все же Безумный Брайен подозрительно заметно опустился со времени нашей последней встречи, которая случилась недели три назад. Под плащом у него, похоже, была пижама, он был небрит, волосы всклокочены, лицо какого-то серого, свинцового оттенка, дыхание — см. картотеку, ящик «Агрокультура-Алкоголизм».

— Здравствуйте, Брайен, — поприветствовала его я. — Так торопились ко мне на прием?

— С чего это вы решили?

— По-моему, вы не успели переодеться. Разве на вас не пижама?

— Нет.

Несмотря на то что Брайен ходил сюда довольно давно и вроде бы должен был ко мне привыкнуть, ему всегда чудились с моей стороны какие-то уловки и подковырки, как будто я хочу поймать его на том, что он вовсе не то, за что себя выдает. Возможно, он и в самом деле был не то, за что себя выдавал. Может, он вовсе и не Безумный Брайен — может быть, он Рехнувшийся Майк, или Сумасшедший Колин, или Полоумный Лен, что не отменяет главного — он человек, который нуждается в медицинской помощи. Его же этот вариант разоблачения не устраивал, так как он считал, что если я разоблачу его, то отважу от поликлиники и, видимо, никогда не разрешу «заниматься хирургией».

— Понятно. Это не пижама, а просто костюм в розово-голубую полосочку.

— Нет.

Я не настаивала (хотя, поверьте, он в самом деле заявился ко мне в пижаме и упрямо отказывался признавать это лишь потому, что не хотел дать мне в руки козыри против себя). Вот неписаные правила общения с ББ: шутливый тон допустим — иначе вы просто сами превратитесь в безумного, — но только не переусердствуйте. Юмора он не понимает.

— Чем могу помочь?