Дуглас Коупленд - Планета шампуня

— Видел вчера вечером Хизер-Джо в «Дизайнерском батальоне»? — спрашивает Скай, переключая разговор на Хизер-Джо Локхид, нашу любимую звезду телесериалов. Хизер-Джо легко перепрыгивает из серии в серию, неизменно радуя своих поклонников соединением таких бесспорных достоинств, как темперамент, непримиримая борьба с преступностью, потрясные волосы плюс крепкое, аэробикой натренированное тело. В «Дизайнерском батальоне» — последней на сегодня серии с Хизер-Джо — она выступает в роли модного дизайнера (в дневные часы) и борца с преступностью (под покровом ночи).

— Хизер-Джо кому хочешь сто очков вперед даст, — говорит Скай. — У нее гардероб как бездонный колодец. — Мы все еще оживленно обсуждаем творчество Хизер-Джо, когда за стол возвращаются Гея и Стефани. Поскольку в присутствии Стефани никто не чувствует себя естественно, над столом повисает неестественная тишина.

— Э-ммм, — мяучит Скай, надеясь всколыхнуть застоявшееся болотце, — и какие же у вас с Тайлером ближайшие планы, Стефани?

— Мы едем в Калифорнию, — невозмутимо отвечает Стефани; я застываю от неожиданности, а она дотягивается до кусочка кроваво-красного жареного картофеля, который мне только что принесли. — Тайлер будет учиться на модного фотографа, а я на актрису.

Молчание.

— Это правда, Тайлер? — спрашивает Скай.

Я киваю, сам не веря в то, что киваю. С каждым годом мне становится труднее представлять свою будущую жизнь как видеоклип под звуки мощного рока, однако такие вот моменты с лихвой компенсируют все утраты. Я вижу, что Скай с трудом сдерживает себя, еще секунда — и сорвется звонить Анне-Луизе.

— И когда едете? — спрашивает Гея.

— На следующей неделе, — сообщает Стефани как ни в чем не бывало.

— Вот это да, даже не верится, — говорит Пони. — А вдруг на пляже в Малибу ты встретишь Хизер-Джо, что тогда?

— Попрошу, чтобы она написала на песке свое имя, и буду перекатываться с одного слова на другое и обратно, — поддаю я жару.

Я наконец перехватываю взгляд Стефани, и в глазах у нее читаю: «Да ладно, брось, — будто ты сам не знал, что мы едем в Калифорнию».

— Станете знаменитостями, — говорит Скай без тени злорадства, добрая душа.

— Да, — подтверждаю я, — мы станем знаменитостями.

— Подумай на досуге над моей идеей, ладно? — говорит Стефани по дороге к дому.

— Но на что мы будем жить?

— Для молодых, как ты и я, работа всегда найдется.

— А как же… Ну я не знаю!

— Тебя что-то держит в Ланкастере, Тайлер?

— Да нет.

— А сможешь ты стать богатым и знаменитым в своем Ланкастере?

— Вряд ли.

— Значит, тебе нечего терять. Просто подумай над этой идеей.

Что тут делает машина Дэна — на нашей подъездной дороге?

А может, жизнь как глубоководная рыбалка. Утром просыпаемся, забрасываем сеть и, если повезет, к исходу дня вытаскиваем из воды одну — в лучшем случае две — рыбешки. Иногда в сеть попадется морской конек, а иногда акула — или спасательный жилет, или айсберг, или морское чудище. А по ночам во сне мы перебираем наш Дневной Улов — сокровища, добытые в результате длительного, медлительного процесса, и мы едим плоть выловленных рыб; выбрасывая вон косточки и вплетая воспоминания о когда-то блестящей рыбьей чешуе в наши души.

Точно, Дэн в кухне, сидит себе между довольнехонькими, слегка будто подвыпившими бабушкой и дедушкой. Джасмин склонилась над раковиной. Я вижу их снаружи через запотевшее стекло, под кроссовками у меня с хрустом рассыпаются замерзшие бархатцы, словно кто-то просыпал мне под ноги горсть кукурузных хлопьев.

Дэн отхлебывает из бутылки безалкогольное пиво «За рулем»™ и угощается в свое удовольствие заботливо расставленными перед ним закусками: то «Сырной радости» отведает, то нитритно-ветчинных рулетиков, то «Начо-медочи». Мой желудок словно превращается в спущенный воздушный шар.

— Там Дэн, — докладываю я Стефани, забираясь назад в Комфортмобиль.

— Тогда отвези меня в гостиницу, Я здесь не останусь.

— Перестань, Стеф…

— Нет.

Возле «Старого плута» Стефани выходит из машины.

— Привези мои вещи, Тайлер. Я буду у себя в старом номере. Посмотрю кабельное. Чао.

Вот засада.

Я возвращаюсь домой, вхожу в кухню и чувствую прилив психической энергии далеко не лучшего свойства, когда дедушка встречает меня приветственным, без тени иронии, возгласом: «Эгей, Тайлер, тут твой папка вернулся!»

Джасмин отворачивается, не в силах посмотреть мне в глаза, и сразу превращается в женушку-робота — подсыпает Дэну пивной закуси и пытается создать видимость хлопотливой деятельности где-то поближе к раковине. Мне хочется, чтобы Джасмин взглянула на меня не тем остекленело-радушным взглядом, каким она сейчас одаривает всех вокруг, — но нет. Я начинаю подозревать, что все мои усилия заставить ее посмотреть на меня по-другому, обречены на провал, как бессмысленные попытки привлечь кормом птиц после захода солнца.