Марина Яковлева - Баллада о Розеттском камне

— Вы же все знаете?!

— «Принцип относительности Эйнштейна»… Предположим, что мы наблюдаем из некоторой инерциальной системы отсчета произвольным образом движущиеся часы…

— Послушайте, неужели вы весь учебник наизусть знаете?

— Половину. Что нужно было к экзаменам.

— Нет, вы скажите, знаете наизусть все темы? Честно?! Ладно, предположим, я вам верю. Но у нас не курсы по декламации наизусть. Студент должен продемонстрировать на экзамене понимание законов, а преподаватель — понять, кто ходил на лекции, а кто…

…чтобы я могла понять, кто меня слушал, а кто…

— Что? Ничего?.. Итак, объясните мне, староста, как у Эйнштейна видится галилеевское: «Уравнения динамики не изменяются при переходе от одной инерциальной системы отсчета к другой»?

— Представьте себе, что у нас есть две инерциальные системы отсчета, движущиеся друг относительно друга…

— Подождите, староста. Вы опять преподносите физику от Савельева, а я ее слышал тысячу и один раз. Сделайте милость, дайте послушать физику от Петровой. Представьте себе, что я приехал из племени куракуту узнать, что такое принцип относительности. Вот и расскажите мне…

— Но для этого надо, чтобы одна инерциальная система двигалась относительно другой с постоянной скоростью?!

— Не морочьте голову, староста! Я живу рядом с Машей Васиной… с Марией Николаевной! Она взахлеб рассказывает, как вы сдавали теорию вероятности, вашу трактовку метода Монте-Карло! Так что давайте, староста. Выбора у вас нет — иначе мы окажемся в разных системах отсчета: я — здесь, а вас вышвырнут с соответствующим ускорением вон! Давайте, староста! За все хорошее надо платить!

— Мы и так в разных системах отсчета! В нашей — бутерброд зависает в воздухе, а если вдруг случайно и упадет, то обязательно маслом вверх! И все хорошее у нас делается бесплатно!

— Вы сами сделали выбор, староста. В нашем институте вам делать нечего. Езжайте сеять доброе и вечное бесплатно, в колхоз. И не думайте, что вы сумели меня обмануть: вызубрить учебник мало, надо — понять!..

(Слыхали: Бизе-Щедрин… А это: Гете-Леночка!)

Лена, Леночка, бывшая староста и бывшая студентка, стояла в коридоре, держа в руках учебник и чужую тетрадь с лекциями. Ей казалось, что полчаса назад жизнь ее утратила всякий смысл. Но тут где-то на этаже открыли окно, и сильный порыв ветра подтолкнул Леночку в спину. Она обернулась. Ветер расхохотался и потянул ее за юбку. Лена отмахнулась, тогда ветер сорвал ее с места и, приподняв над полом, швырнул навстречу идущему человеку. От удара оба сели на пол. Лена покраснела: «Извините, я…» И замолкла. Это был он. Судьба впервые столкнула их в коридоре после сдачи экзаменов. «Что с тобой?» «Меня выгнали».

И навстречу вновь полетели лестницы, коридоры, знакомые и незнакомые лица. Мы летели долго, но когда я случайно взглянула в его сторону, оказалось, что рядом со мной, просвечивая сквозь бренную оболочку, отягощенную четвертым десятком, летел юный прекрасный семнадцатилетний мальчик, веривший в добро и делавший его бескорыстно — как это и принято в нашей инерциальной системе…

ДЕКАНАТ. Это было похоже на операционный стол. Оперируемого внесли в шерстяном узле. Наркоза не было. Перчаток не было. Времени не было. Узел развязали: руки, ноги, тряпичное сердце с опилками. Замдекана и юный паренек старательно пристраивали к безжизненному туловищу шею, ноги, голову, но физик — Виктор Николаевич — возмущенно совал им в лицо тряпичное сердце. Долго они убеждали его, прежде чем он согласился. Три пары рук взметнулись в воздухе — раз! два! три! — и все тотчас срослось. Фигура ожила. Это и была я.

— Ладно, только ради вас. Времени могу дать час. Вопрос она знает. Пусть расскажет так, чтобы дураку стало ясно. Тогда поставлю «удовл.», и заберете ее на другой факультет. Но я сомневаюсь, что…

— Отлично, — без энтузиазма согласились мои спасители.

— Я не согласна, — промолвила фигура с пустой головой и тряпичным сердцем.

— Вот, сами видите, она ничего не знает.

— Вам — не буду рассказывать.

— Тогда мне расскажи! — сердито потребовал замдекана.

— Тогда вы ей оценки сами и ставьте! — обиделся В. Н. и еще раз повторил: — Она ничего не знает!

Спорили долго и заключили пари на бутылку конья… на торт «Птичье молоко».