Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус!

— Как вы связали этот голос со мной?

— Это оказалось легче всего. Я очистила мысли, взяла бумагу, карандаш, села в темную комнату и вывела на бумаге имя и номер телефона. Не так-то сложно после того, как получаешь странные четкие послания типа «Во дела» баритоном Рекса Гаррисона.

— Зачем вы меня мучите?

— Хэттер, пожалуйста, простите меня. Мне очень жаль, если вы страдаете. Но уверяю вас, это не игра. Просто откуда-то доносятся слова, и я хотела убедиться, что не спятила. Во дела, во дела, во дела…

Я продолжала молчать. Из соседней комнаты слышалась детская возня.

— Послушайте, Хэттер. Вы первая, кому я это скажу. Я мошенница. Общаясь с клиентами, я смотрю на их лица, украшения, шрамы, одежду и так далее. А после говорю им то, что они хотят услышать. Для этого не нужно даже особой интуиции. Странно еще, что ясновидящих так мало. Потрясающая профессия.

Вот и считай себя после этого ходячим детектором лжи.

— Как же можно так играть с чужой жизнью? — возмутилась я.

— Играть? Вот уж нет! Я вселяю в людей надежду, но не даю им повода для необоснованных ожиданий. Ведь большинство хотят каких-нибудь подтверждений, пусть даже самых неправдоподобных, того, что кто-то помнит о них там, в далеком небытии.

— Большинство? А чего же хотят остальные?

— Остальные хотят настоящего разговора с умершими. Однако этого я устроить не могу. Я же говорила, что мошенница. А даже если б и могла… Беседовать с теми, кто ушел в небытие, по-моему, не самая лучшая затея.

— Но раз вы мошенница, то как же…

— Все так, Хэттер, мошенница. Но эти «Во дела» — первый в моей жизни похожий на правду сигнал. И, честно сказать, он меня пугает.

— Так от меня-то вы чего хотите?

— Просто скажите, значат ли для вас что-нибудь эти слова. Знакомы ли.

— Дайте подумать.

Я поставила пустой бокал на стойку и увидела на нем отпечатки губной помады. Зачем мне помада, когда я сижу с детьми? Мороженица закашлялась и выключилась. Мерно урчал холодильник.

— Хорошо, — сказала я. — Это действительно кое-что значит.

— Ох, слава богу!

— Подождите. Скажите, когда вы получаете ваши сообщения, вы слышите голос в голове? Или видите буквы, как на экране компьютера?

— Сложно объяснить. И то и другое… Нет, нечто совершенно непохожее. Вроде того, как, выйдя из дому, вдруг понимаешь, что не выключил плиту. Это не выразить словами. И в то же время это слова.

Звучало убедительно.

— Вы видите его лицо?

— Нет. Я лишь чувствую его присутствие.

— То есть вы не можете никого описать? Не то чтобы я вам не верю — просто любопытно.

— Отчего же, могу. Так-так, я бы сказала, говорящий шести футов с лишним, густые русые волосы, зеленовато-серые глаза.

Негусто, такое я могла и сама выдумать…

— Это похоже, очень похоже, — пролепетала я потрясенно.

— Так что значат эти слова? Согласитесь, странное сообщение.

— Не могу вам сказать.

— Хорошо. Как хотите.

— Скажите, Эллисон, только умершие могут отправлять послания?

— Говорят, не обязательно.

— А этот голос что-нибудь еще сообщает?

— Да. Но не словами.

— Что значит «не словами»?

— То и значит. Голос — пятидесятилетнего мужчины — говорит «Во дела!», а потом странно смеется. Только не настоящий это смех, фальшивый какой-то.

— О боже! — Я положила трубку на стол перед собой. «Хэттер? Хэттер? Хэттер?» — взывала она.

— Эллисон, откуда вы звоните? Какой у вас телефон?

Она продиктовала мне номер. Я спросила, можно ли с ней встретиться. Эллисон сказала, что в субботу не может. Поэтому встречаемся завтра утром на пляже.

Пора спать. Что-то принесет завтрашний день?

Что делать, Господи, что мне делать? Я договорилась встретиться с Эллисон между пляжем и футбольным полем, у киоска, где продают рыбу с жареной картошкой. Джейсон часто сюда захаживал, и я подумала, что здесь должно сохраняться самое духовное присутствие. Ой, что я говорю, какое «духовное присутствие»? Дура! Как можно, он же не умер! Я замерзала. От бессонницы слезились глаза. А вот близнецам было все равно. Эх, мне бы их горячую кровь…

Киоск не работал, и мы с близнецами были здесь одни, если не считать нескольких чаек, которые, не смущаясь, изучали содержимое мусорных контейнеров. Соленый воздух приятно пах свежестью. Я засмотрелась на море, на бегущие по воде барашки, а когда обернулась, рядом уже стояла Эллисон. Она оказалась старше, чем я ее себе представляла. Лет примерно шестидесяти и гораздо меньше: Эллисон походила на косточку внутри оболочки из зеленой шерстяной кофты с молниями. На ногах — обтягивающие спортивные штаны: наверное, она шла пешком. И не все ли равно, как Эллисон сюда добралась? Нет! От этой женщины теперь зависит вся моя жизнь…