Универсалии русской литератур ы. Сборник статей. Воронеж, «Издательский дом Алейниковых», 2009, 652 стр.
Практика показывает, что не только животрепещущие актуальные проблемы, но и классика позволяет лучшим филологам сказать что-то важное и новое о литературе. Главное — точка зрения, или, как сейчас принято красиво говорить, исследовательская оптика.
Ее предельное разнообразие демонстрирует новый воронежский сборник, который в строгом смысле слова нельзя назвать материалами конференции: он комплектовался до ее проведения и представляет собой, таким образом, не подведение итогов научной встречи, а попытку коллективной постановки задачи.
То, что выявление универсалий — действительно актуальная задача науки о литературе, совершенно очевидно: если раньше ученые чаще всего не могли найти общий язык, то теперь они нередко не желают его искать и наперебой стараются завалить своего предполагаемого читателя экзотической и зачастую парадоксальной авторской терминологией.
Конечно, хорошо, что ученые почувствовали себя авторами не только в гонорарном, но и в полном смысле слова, но вот понимать друг друга становится им (нам) все сложнее и сложнее с каждой новой книгой.
Организаторы воронежской конференции «Универсалии русской литературы» исходили из того, что, во-первых, за всем этим все-таки есть устойчивые главные понятия, актуальные для всех периодов литературы и науки о ней, а во-вторых, из того, что все, кто об этом пишет, должны стремиться к взаимопониманию.
Сборник и последовавшая за ним конференция показали, что по крайней мере некоторые из филологов — как отечественных, так и зарубежных — к такому диалогу стремятся. Причем это — не только систематизаторы-теоретики, которым искать диалог требуется, что называется, по определению, но и филологи, занятые вполне конкретными историко-литературными штудиями, ведущие специалисты по творчеству тех или иных писателей: им ведь тоже необходима широта взгляда и понимание контекста.
В этом смысле очень интересен пример известного булгако- и платоноведа Евгения Яблокова: оттолкнувшись от пьесы Андрея Платоновича «Шарманка», он проследил судьбу образа этого музыкального инструмента в русской литературе разных времен, очень увлекательно и познавательно получилось.
В особый блок выделены в книге семь статей, посвященных литературной пустыне, — образу, чрезвычайно актуальному для христианской по своей основе русской культуры. И не только русской: статьи, собранные в книге, рассказывают не только о пустынях Пушкина, Гоголя, Толстого и Крамского, но и о пустынях «иноземных»: немецкой и французской.
Воронежская книга похожа на некий клубок, в котором каждый из авторов находит, за какую ниточку потянуть, чтобы рассказать что-то новое о русской культуре и литературе в частности. Очень полезное вышивание в результате получилось!
Н. В. Гоголь как герменевтическая проблема. К 200-летию со дня рождения писателя. Под общей редакцией [и с предисловием] О. В. Зырянова. Екатеринбург, Издательство Уральского университета, 2009, 348 стр.
Гоголевское двухсотлетие просвещенный мир отметил достойно: в каждом, даже самом маленьком вузе прошли чтения, вышли сборники статей. И не только потому, что было соответствующее распоряжение праздновать сверху, — просто в отечестве нашем Николая Васильевича очень любят. В том числе и за то, что в нем далеко не все нам понятно. Например, христианский это писатель или, наоборот, самый что ни на есть демонический?
Хотя чтений и сборников в 2009-м было много, далеко не все они стали событиями и новым словом в гоголеведении: сам жанр традиционного вузовского сборника чаще всего подразумевает достаточно солидный «балласт» случайных статей. Именно поэтому екатеринбургские филологи решили пойти другим путем — написали и выпустили не сборник, а коллективную монографию, по возможности концептуализировав и приведя к более или менее общему знаменателю наблюдения разных авторов. Вроде бы получилось.
В книге три части: «Философия творчества», «Поэтика художественной реальности» и «Опыты литературно-критической рецепции», посвященные, соответственно, трем важнейшим блокам проблем изучения писателя. В первом во многом по-новому рассматриваются антропология и историософия писателя, а также природа и причины его обращения в конце жизни к православной ортодоксии; во втором разделе на первом плане оказывается гоголевская фантастика и природа гоголевского смеха.
Читать дальше
