Мир Интернета кажется ближе даже не XIX веку с его длинными обстоятельными письмами, а XVIII — веку романов в письмах, в которых письменное общение полностью моделирует и замещает невербальную реальность. Все, что мы читаем в этих романах, подано в виде прямой письменной речи персонажа и потому субъективировано и приближено к человеку — к читателю. Он читает чужую переписку так, как будто подглядывает через плечо. Конечно, роман в письмах строится по жестким композиционным правилам, сюжет строго просчитан. Но форма письма остается.
Сегодня человек пишет письмо, оставляет пост на форуме, кто-то ему отвечает. Чьи-то слова остаются без ответа. И вся эта огромная масса текстов на множестве языков выглядит как бесконечно длящийся роман в письмах. Но если писателей всегда было мало и от народа они всегда были страшно далеки в силу того, что литературный талант — это редкость в любом обществе и языке, то сегодня каждый писатель своей судьбы. Ему не надо выдумывать персонажа — он может сосредоточиться на собственных реальных интересах и похождениях. Но человек может еще и выдумать героя — дать ему имя и вообразить судьбу. А это уже настоящее творчество. И выдуманный персонаж, и реальный письменный человек реализуются через посредство создаваемых текстов. И остаются в виде созданных текстов.
Человек уходит в Сеть. Уходит, чтобы остаться там навсегда. Он оставляет в Сети свои статьи, заметки, финансовые отчеты, свои письма, свои посты, странички… Он выражает себя все более и более полно. Он пишет каждый день. Он ведет публичный дневник. И часто даже не один. Он обнародует свои вполне домашние сочинения, например стихи на сайтах самопубликаций. Число мест, где человек оставляет все больше и больше информационных следов, увеличивается не по годам, а именно по часам.
We’re all immortal. Бессмертны.
Конечно, то бессмертие, которое предлагает Интернет, — это ничто по сравнению с телесным и духовным бессмертием христианства. Но чтобы христианское бессмертие стало подлинной опорой в ежедневной жизни нужно быть крепким в вере. Конечно, тогда все эти игры с Интернетом покажутся паллиативом и подменой. Но Интернет не требует таких серьезных мировоззренческих предпосылок, он ограничивается куда более скромными. Та информационная форма бессмертия, которую дает Интернет, — это уже много. А это бессмертие сегодня дано практически каждому, а не только избранным и великим, как это было в прошедшие века. Информационная форма бессмертия — это шаг по направлению к мечте. Хотя на этом пути она и недостижима.
1 От редакции. В новомирской “Периодике” (2004, № 5) уже отмечалось, что красноярский вариант повести не вполне совпадает с журнальным московским; редакция журнала “Континент” сочла необходимым сопроводить публикацию следующим предуведомлением: “Печатая новую повесть Евгения Федорова, примыкающую к традиции, начало которой положили когда-то „Записки из подполья” Достоевского, мы надеемся, что нашему читателю не нужно напоминать, сколь сложная, не допускающая ни малейшего тождества диалектика связывает обычно автора и героя в литературе этой традиции. Впрочем, социально-психологический тип „разочарованного диссидента”, так пришедшийся ко двору новым временам, схвачен Е. Федоровым столь точно во всей изверченности и ненависти его к своему прошлому и нынешнего натужно-злобного его патриотизма, что образ этот способен все сказать о себе сам. Во всяком случае, нам, надеемся, не нужно объяснять, в каком отношении находится та мировоззренческая вера, которую исповедует герой, к той, которую всегда исповедовал „Континент””.
1 http://www.theinquirer.net/?article=11601
Максим Голицын. Глядящие из темноты. Хроники Леонарда Калганова, этнографа. Роман. М., “Эксмо”, 2004, 480 стр., 4100 экз.
Новая, в жанре фантастического романа написанная проза Марии Галиной, выступающей на этот раз под именем Максима Голицына. Сюжетная завязка — люди будущего, изучающие в качестве наблюдателей чужие миры, в частности инопланетный вариант нашего, земного Средневековья, — обещает поначалу разработку хорошо знакомых по роману Стругацких “Трудно быть богом” мотивов. Но романист не ограничивает себя социальной проблематикой, он обращается к проблематике философско-нравственной и отчасти “теологической” — на материале достаточно традиционного для фантастики ХХ века остросюжетного повествования автор выстраивает сюжет, который позволяет поразмышлять о зыбкости наших внутренних “цивилизационных основ”, о могуществе и беспомощности разума, а также над образом одиночества разума во Вселенной, как это обозначено в романе.
Читать дальше
