Согласно данным Международной Амнистии, в 2004 году в 25 странах мира было приведено в исполнение 3797 смертных приговоров; 7395 человек были приговорены к смерти в 64 странах20 . Из исполненных казней 97 процентов приходятся на долю Китая, Ирана, Соединенных Штатов Америки и Вьетнама. В Китае (по очень приблизительным данным) казнено 3400 человек, 159 человек — в Иране, 64 — во Вьетнаме, 59 — в США… Четверо казненных — несовершеннолетние (1 — в Китае, 3 — в Иране). Все это цифры официальные, возможно, несколько более «утешительные», чем реальная картина (так, некоторые специалисты полагают, что в Китае в прошедшем году могло быть казнено до 10 тысяч человек)…
По данным той же Международной Амнистии, в 2004 году на пространстве бывшего Советского Союза казнили в Беларуси, Киргизстане, Таджикистане, Узбекистане…
Многие западные эксперты говорят сегодня о том, что исторический процесс распространения отказа от смертной казни на все новые страны приостановился и в ближайшее время не предвидится его «размораживание». Не предвидится и изменение законодательных позиций «сверхдержав» США, Китая, России.
В России запрет на смертную казнь не носит законодательного характера. Действующий с 1999 года мораторий, который Россия объявила в связи с принятием ее в Совет Европы, подвергается постоянной атаке наших политиков (один из последних прецедентов — кампания за смертную казнь, развернутая деканом социологического факультета МГУ В. Добреньковым, сумевшим привлечь в свои сторонники многие известные имена21 ). Да и более 60 процентов населения (об этом свидетельствуют социологические опросы) приветствовало бы возвращение к смертным казням. Так что пессимизм российских противников наказания смертью, пожалуй, не менее оправдан, чем пессимизм Камю. Впрочем, в этом деле никогда нельзя сдаваться…
Как мне представляется, в сегодняшних условиях в России общественное обсуждение вопроса о смертной казни (в структурах законодательной власти, в среде правоведов, правозащитников22 , в СМИ, даже на телевидении в маловразумительном «формате» «ток-шоу») зашло как-то в тупик. В этих дискуссиях мы слышим одни и те же аргументы (и «за», и «против»), — повторяясь, они фактически уже теряют всякую свою «убедительность». Да и сами (не столь многочисленные) дискуссии ведутся на весьма абстрактном уровне отрывочного знания с привлечением моральных сентенций. Это имеет свое объяснение, в числе причин — пещерное состояние отечественной науки о наказании. Наша «криминология» (а о пенологии у нас вообще еще не говорят) весьма (за редким исключением23 ) консервативна и «проспала» приблизительно век. Почти все это время (исключая теоретически плодотворные конец XIX — начало XX века, когда в России начало развиваться «тюрьмоведение») наука о наказании была в нашей стране по букве и по духу — ведомственной, обслуживающей карательную систему. Между тем накопленное число (и многообразие) западных исследований наказания сегодня таково, что просто не представляется возможным освоение этого массива опыта. И все же нам надо спешно включаться в цивилизованный, в том числе теоретический процесс, непременно предполагающий сегодня акцент не столько на философии и морали, сколько на социологии наказания24 .
Кроме привычной советской «статистики» (которую еще как-то можно получить у соответствующих властных структур) сегодня нужны масштабные, в том числе междисциплинарные, независимые эмпирические социологические исследования; насущно необходим перевод и публикация лучших западных исследований последних пятидесяти лет; необходимо готовить на стадии вузовского образования специалистов по социологии наказания. Наконец, надо, чтобы начало выходить много книг отечественных исследователей и публицистов, размышляющих, в современном интернациональном контексте, о проблемах наказания в обществе.
Но даже если пофантазировать, что подобная «программа-минимум» будет в ближайшие десятилетия реализована и появятся хотя бы те группы современно мыслящих экспертов, которые поднимут планку общественного обсуждения (в том числе темы смертной казни), нашему обществу, видимо, еще далеко до осмысленного принятия решений в этой сфере…
Сегодня же, с моей точки зрения, было бы правильным заморозить на неопределенное время решение о возвращении в нашей стране к смертным казням. И наращивать социальное знание об институте смертной казни. Не только теоретическое. В частности (я уверена в этом), надо сделать максимально открытой для общества информацию о смертниках (сегодня это пожизненно осужденные). Хотя бы по примеру тех же Соединенных Штатов. (Несмотря на то что это, похоже, не очень помогает им в деле отказа от смертной казни.) Общество должно смотреть на проблему прямо, учитывая все ее сложности, но все же — через призму судеб конкретных людей. Ведь решать судьбу конкретного человека всегда сложнее, чем абстрактного «преступника». Так вот, пусть для начала будет хотя бы эта «сложность», а не абстрактные рассуждения и нравственные догмы… Чтобы (по выражению Даниила Гранина) «не расчеловечиться». И дело здесь не только в пресловутой «человечности», но и в использовании потенциальной способности человека мыслить, если угодно, усложнять ситуацию прежде, чем принимать простые необратимые решения.
Читать дальше
