Заходишь на выставку “Материя & Память” (кураторы Станислав Шурипа и Рене Падт) — человеческие фигурки, скрученные из бумаги, обыгрывают лестницу входа, разбитые люстры лежат на полу, разломанная мебель... А вокруг непривычной толщины низкие кирпичные своды, и песок скрипит под ногами, место представляет себя, раскидывается перед зрителем, которому, оказывается, нужен лишь повод, чтобы сюда прийти.
Искусство, здесь выставленное, и оказывается поводом, чье значение выхолащивается в тот момент, когда ты сюда приходишь. Очень многозначительно и вяло, ну да, картинки на стенах, чертежи, битые лампочки, видео, транслирующееся на неровные стены с пятнами и подтеками, когда эти самые пятна и подтеки важнее того, что, собственно, изображается. Артефакты оказываются несоразмерными помещению и оттого проигрывают, стираются, отступают на второй план. Вот ничего уже не помню из того, что на “Материи & Памяти” выставлено, а мрачные монте-кристовские подвальные своды до сих пор перед глазами.
Китайская выставка проходит в двух активно перестраиваемых помещениях. На стене одного из них висит большой плакат о сдаче в аренду будущего киноконцертного зала. В соседних залах и на соседних этажах идет стройка. В залах сидят аутентичные китайские смотрители (я так думаю, что сами художники). Особенно умиляют раскиданные по углам ароматизаторы воздуха — объект или забота о зрителях? (Кстати, в одном из залов китайской экспозиции — в том, что граничит с автономно организованной выставкой плакатов по гражданской обороне, висящих в золотых рамах, — сильно воняло дерьмом. Сильно. Воняло.)
Для всех объектов придумали одинаковые подставки в виде ящиков. Большие фарфоровые лужи нефти, Усама бен Ладен, уткнувшийся лицом в стену. Большой фарфоровый Мао Цзэдун с расписанным, как положено фарфоровому чайнику, лицом и фарфоровая голова Мао на фарфоровом же подносе; большие, но нечеткие фотографии все с тем же Мао и главными пекинскими достопримечательностями, огромные панно с иероглифами, яркие и декоративные, напоминающие Поллока и Мазервелла и весь американский абстрактный экспрессионизм скопом; целый зал золотых голов, похожих на посмертные маски с закрытыми глазами, — все они стоят на одинаковых подставках, отличаются лишь морщинами гримас и образуют Бирнамский лес; фигуративная живопись сочных анилиновых тонов (скажем, розенквистовская яичница на всю стену), все празднично и сочно, но главное — соразмерно: большому кораблю большое плаванье. Словно бы работы специально делались под эти большие и полуобжитые залы, хотя на самом деле это в них жизнелюбия и харизмы столько, что в состоянии отопить целую музейную улицу.
Рассматривать “Мы — ваше будущее” весело и приятно. Настроение повышается. А главное, включается думалка, не напряжное выковыривание смыслов, но легкое размышление о том, что теперь понятно, почему китайские художники — ныне самые популярные в мире (против них наши — депрессивные недотыкомки), освоившие приемы современного искусства, их экспроприировавшие и сделавшие своими. Аутентичными. Органичными. Когда художники не поют с чужого голоса, не повторяют задов мирового искусства, но собой, своей синдроматикой это искусство вперед продвигают.
Обыгрывание коммунистической символики, оказывается, может быть незлым, аполитичным и остроумным. Расставаться со своим прошлым, оказывается, можно не скрежеща зубами и не утопая в недельных запоях, а умно и играючи, по-моцартовски.
1 Начало заметок о Второй московской биеннале см. в предыдущем номере “Нового мира”. (Примеч. ред.)
Сергей Белорусец. Магический квадрат. М., “Юданов и П…”, 2007, 231 стр., 750 экз.
Собрание “взрослых стихотворений” известного детского поэта и переводчика: “Живешь на свете белом, / Сливаясь с белым днем, — / И кажется пределом / Окрестный окоем, / И жизнь идет витками, / Давая стать седым, / И смешан с облаками / Индустриальный дым…”
Андрей Битов. Фотография Пушкина (1799 — 2099). М., “Футурум БМ”, 2007, 188 стр., 1000 экз.
Переиздание отдельной книгой одного из лучших текстов “позднего Битова” — рассказа “Фотография Пушкина”, осуществленное как произведение книжного искусства: “крепкий переплет, грубая бумага — экологическая, из отходов. Крупный шрифт. Портреты — Пушкина, Гоголя и автора книги Андрея Битова — работы художника Вячеслава Михайлова”. Авторы этого проекта: Анна Бердичевская (издатель) и Наталья Листратова (макет и верстка).
Читать дальше
