“В кодексе средневековых добродетелей наряду с благородством, отвагой, щедростью, верностью была юность. Вот такой юностью был он [Бродский] молод и в 30, и в 50. Что не противоречило трезвому взгляду, которым он смотрел на жизнь и людей. От него можно было услышать неприятные вещи. Это создает репутацию неприятного человека — абсолютно несправедливо: худа вещь, а не тот, кто ее называет худой. Интеллектуальная ясность в нем переплеталась с органически присущей чистотой наивности, напоминавшей детскую. Все это одних притягивало, других отталкивало”.
Неигровое кино: имитация реальности. Ведет “круглый стол” Даниил Дондурей. — “Искусство кино”, 2010, № 1.
Говорит Александр Расторгуев: “Фактически документальное производство — это десять режиссеров, имеющих какое-то отношение к профессии, и десять тысяч неудачников, которые не имеют другой возможности заработать. Неудачники размывают значение, и качество, и уровень разговора, которые предлагают эти десять режиссеров. Таким образом, складывается некий процесс, в котором нет смысла. Непрофессиональные люди, которые хотят зафиксировать реальность и свое отношение к ней, все равно подсознательно опираются на существующие образцы. У них нет контекстов, от которых можно либо отказаться, либо вступить во взаимодействие”.
Говорит Виктор Матизен: “Я сидел в зале, где показывали картину, снятую на мобильный телефон. Часть аудитории просто никак это не воспринимала. Считала ужасным, чудовищным, а я понимал, что это просто совершенно другая эстетика. Мы сейчас находимся в процессе смены рецепторов. И то, что воспринималось раньше как хорошее кино, теперь может восприниматься как плохое. Поставлено хорошо, снято грамотно, аккуратно подсвечены фигуры, четкая артикулированная речь, ясная авторская позиция — все это сметается непосредственной реальностью, которую фиксирует мобильник”.
Андрей Немзер. Черновик “Главной книги”. Издан двухтомник дневниковых записей Твардовского. — “Время новостей”, 2010, № 83, 18 мая < http://www.vremya.ru >.
“Если „творческая” составляющая тетрадей интересна в первую очередь филологам и тем немногим искушенным ценителям поэзии, для которых процесс „вырастания” стихотворения важен почти так же, как „конечный результат”, то часть „хроникальную” не минует ни один историк (включая, конечно, и историков литературы) 60-х. Ибо, во-первых, Твардовский пишет далеко не только о „Новом мире”, а во-вторых, летопись величия, противоречий и гибели журнала зримо выражает болезненный и печальный исторический период, серьезное изучение и осмысление которого (как и всего русского ХХ века) — дело сколь насущное, столь и далекое от завершения”.
Cм. также: Владимир Березин, “Крестьянская работа. Случай Александра Твардовского” — “Новый мир”, 2010, № 6.
Андрей Немзер. Безадресная искренность. Семьдесят лет назад родился Иосиф Бродский. — “Время новостей”, 2010, № 87, 24 мая.
“Выросший из давно и закономерно сложившегося мифа о „последнем великом русском поэте” его громоздкий и навязчивый культ подменяет реальность судьбы и творческого дела Бродского, болезненно деформирует картину российской словесности конца ХХ века (все больше читателей склонны либо вовсе не замечать современников Бродского, либо видеть в них лишь статистов из массовки, оттеняющих великолепие словно бы единственного солиста) и печально сказывается на состоянии современной поэзии, провоцируя изрядную часть новых стихотворцев на сознательное или бессознательное подражание Бродскому. <���…> Между тем Бродский никогда не мыслил себя ни „образцом для подражания”, ни „последним”, ни „единственным””.
О детской литературе: коммерческой и демократической. Интервью с Мироном Петровским. Беседу вела Ника Дубровская. — “Рабкор.ру”, 2010, 29 мая < http://www.rabkor.ru >.
Говорит Мирон Петровский: “Действительно, тексты детской литературы — это городское создание, но внутри этого массива текстов нет сельской и городской тематики. Литература адресована и крестьянскому, и городскому ребенку, и тому маргиналу, который еще не стал горожанином. Ребенок еще не социализирован настолько, его детские интересы перекрывают будущие социальные различия. Интересы ребенка скорее антропологические, чем социальные. Это придает им общенародный характер, потому что дети любого социального слоя апеллируют к одной и той же литературе. Более того, сама эта литература — один из факторов социализации. <���…> Интересно, что это свойство — быть носителем общенародного сознания — делает детскую литературу не только специфически детской”.
Читать дальше
