Борис Дубин. Институты, сети, ритуалы. Решающим фактором сегодняшней социально-политической жизни в России является адаптация. — “ Pro et Contra ”,
т. 12, 2008, № 2-3, март-июнь .
“<...> персонализированные связи родства, близости, дружбы, даже профессиональной солидарности, которые конечно же существовали в позднесоветском обществе и сохраняются в социуме постсоветском, по сей день отягощены фундаментальным обстоятельством, которое также чрезвычайно важно для понимания характера нынешнего социально-политического порядка и о котором все в данном социуме знают и помнят. Оно состоит в том, что любая сложившаяся социальная форма
может быть использована властью как возможность заложничества — для вменения каждому вины за всех, а всем за каждого”.
Григорий Егоркин. Жалко сожженную заживо Жанну. Трехуровневая аркада для начинающих. — “Урал”, Екатеринбург, 2008, № 8 .
Жестокая пьеса о старшеклассницах.
Нея Зоркая. Литературный быт. Страницы архива. — “Искусство кино”, 2008, № 3, 4 .
“Нея Марковна Зоркая, автор десятка книг, входящих в титульный лист репрезентативных трудов по истории русского и советского кино, оставила большой и разнообразный архив. В этом собрании, помимо киноведческих и кинокритических материалов, помимо раритетного эпистолярия, дневниковых записей и книги „Смерть Блока”, отыскался корпус написанных „в стол” блестящих литературных эссе, чья культурологическая актуальность не только не поблекла с годами, но умножилась. Мы отобрали для первой публикации несколько материалов, объединенных темой „литературный быт” (формулировка Б. Эйхенбаума)...”
Например, 70-е годы: “— Как было? Обыкновенно! — ответил Лев Ошанин и развел руками, доверительно и многозначительно глядя на своих собеседников.
Как знаком мне этот наш специфический интеллигентский жест, этот понимающе-подмигивающий („мы-то с тобой насквозь все видим!”), интеллигентский наш взгляд с ужимкой! В нем многое слито. А главное — „амбивалентно” дается понять следующее:
— мы причастны к этому неприятному „официозу”, мы там уважаемы, — это с одной стороны, но с другой:
— мы с вами, левые прогрессивные интеллигенты, мы же „из нашего профсоюза”, мы презираем тех, „их”, смеемся над ними. Таким жестом и понимающе-подмаргивающим взглядом отвечаем мы друг другу, „своим”, причастным к творческой элите, на вопрос, скажем, о том, что было сегодня на съезде, пленуме, на собрании интеллигенции г. Москвы. „Что было? — сами понимаете, обычно...” Но, изображая лицом крайнюю скуку и презрительное равнодушие, мы умалчиваем о том, что приглашение на скучный „официозный” съезд было нам отнюдь не безразлично, и, более того, мы волновались, пришлют или не пришлют, а то и вовсе — скандалили в своей секции, обижались,
жаловались начальству...
Лев Ошанин, надо отдать ему справедливость, демократично применил этот пассаж, употребимый в разговоре „своих”, общаясь с простыми любителями поэзии, тем самым „до себя их возвышая”, как говаривал некогда А. А. Блок”.
См. также: Нея Зоркая, “Шесть високосных месяцев” (публикация, предисловие
и комментарии Марии Зоркой) — “Новый мир”, 2008, № 8.
Борис Кагарлицкий и Артем Магун. Уроки перестройки и формирование классовых блоков. — “Что делать?”. Газета новой творческой платформы. 2008, № 19 .
Среди прочего Борис Кагарлицкий говорит: “Власть готова печатать нашу критику в адрес либералов? Прекрасно. Либеральная пресса готова опубликовать нашу критику (с наших, левых позиций) в адрес власти? Великолепно. Именно благодаря этой трещине левые идеи и авторы сейчас как минимум более известны широкой публике, чем 10 лет назад. В 1990-е годы, когда раскола между правящими консерваторами и либеральной элитой не было, не было и ни малейшего шанса пробиться в СМИ. У либералов был тотальный контроль. Как говорится, муха не пролетит. Сейчас гораздо легче”.
Яков Кротов. Солженицын как религиозный тип. — “Грани.Ру”, 2008, 15 августа .
“Солженицын, в отличие от многих русских интеллектуалов своего времени, абсолютно не стремился утвердить себя в литературе как верующего христианина, не пытался освоить птичий язык нового русского богословия, восходящего к Дмитрию Мережковскому и Владимиру Лосскому. Он пишет о религии намного более отстраненно, чем Достоевский и Толстой, не пытаясь предъявить больше веры, чем у него есть, — а есть у него, судя по предъявленному, очень мало”.
Читать дальше
