— Сформулирую ваш вопрос поосторожней: не поэты, а стихи, после чего отважусь на довольно варварское признание: мне кажется, что хорошее стихотворение, вопреки общепринятому мнению, можно пересказать прозой — очень сильно его обеднив, разумеется. Поэтому в числе моих любимых стихов нет таких, которые я бы не понимал. Скажем, я равнодушен к некоторым поздним стихам Мандельштама. А на возражение про „магию слов” и „музыку” честно развожу руками: может быть, у меня не очень хороший слух, хотя собственно музыку я люблю”.
А сентябрьское “Знамя” публикует очередную главу из так называемого “альтернативного” учебника по литературе (проект издательства “Лимбус Пресс”). У Гандлевского там эссе об Исааке Бабеле под названием “Гибель с музыкой”.
“С возрастом мне больше всего у Бабеля нравится незавершенный цикл рассказов, группирующихся вокруг „Истории моей голубятни”. Кажется, что автору наскучило живописать сверх- и недочеловеков, он дал слабину и… сочинил шедевры. В этих рассказах нет ни восторженного ужаса, ни имморального веселья: есть мальчик, его бестолковое семейство, первая и безнадежная любовь к взрослой женщине, первое знакомство с людским озверением, словом — „удивительная постыдная жизнь всех людей на земле, <���…> превосходящая мечты…” Что позволяет читателю сопереживать не вчуже, а со знанием дела. Редкие у Бабеля истории не о страсти, которая „владычествует над мирами”, а о любви и жалости, позволяющих выжить под игом страсти”.
Александр Дьячков. Тяжелый труд. — “Фома”, 2009, № 9 .
Представляя очередного автора в нашем совместном с “Фомой” проекте “Строфы”, здесь цитируют отрывок из рецензии Олеси Николаевой на стихотворный диплом 27-летнего екатеринбуржца, недавнего выпускника Литинститута.
“Внятность слова, точный реалистический рисунок, а при этом и таинственный метафизический план, всегда присутствующий в стихах поэта, отстаивание христианских ценностей в обезбоженном мире делают его стихи фактом современной поэзии. <���…> Здесь нет ни нот уныния, ни тягомотного пессимизма, ни наигранного разочарования, которые столь часто угнетают нас в сочинениях молодых стихотворцев: в каждом стихотворении совершается катарсис, который и делает их настоящим искусством. В этом умении воспарить в некий момент над землей, норовящей уловить в свои сети живую душу, в этом искусстве уколоть обыденностью и обдать небом сказывается поэтический дар…”.
“Человек прекрасен в горе, / безопасен, ищет Бога, / и во взгляде, то есть взоре, / виден путь, а не дорога. // Лёгкий, тонкий, словно старец, / причащающийся Таин, / видит сам, что постоялец / на земле, а не хозяин. // Смирный сердцем, духом нищий, / он пренебрегает веком, / во Христе, а не по Ницше / становясь сверхчеловеком”.
Борис Коротков. Рыбинск. 1941 — 1943. Наброски по памяти. — “Рыбинская среда”, 2009, № 5 (61).
“К концу войны в городе скопилась масса инвалидов. Они пьянствовали, шумели, скандалили и вдруг все исчезли. Оказалось, что их собрали в спецлагеря. Был ли такой в Рыбинске, я не знаю, а вот в Ярославле в такой лагерь попал мой дядя, и мы с отцом его навестили. Дядю сдала в лагерь жена — он пришел с войны без ноги и пытался вразумить вконец спившуюся женщину. Нас встретила удручающая картина. От концлагеря это заведение отличалось только тем, что за хорошее поведение инвалида могли отпустить на пару дней домой помыться и постираться — здесь условий для этого практически не было. В принципе по просьбе родственников инвалида могли выпустить, но кому нужен человек с изломанной психикой и требующий ухода. Дядя сказал, что таких случаев он не припомнит. Пребывание в лагере таким образом превращалось в пожизненное. Сам дядя в это время отбывал наказание за какой-то проступок — у него отобрали протез, не знаю, на время или насовсем — спрашивать мы постеснялись. Для него, кстати, пожизненное заключение скоро закончилось — на праздник его отпустили помыться домой, там он в ванне и умер”.
…С автором этих мемуаров мне посчастливилось быть знакомым. В среде продвинутой рыбинской молодежи 1960-х Б. Коротков был, судя по рассказам его друзей, легендой. Многолетний знаток джаза, он и сейчас изредка присылает мне старые книги, посвященные этому искусству.
Борис Крейн. По звездному билету вдаль. — “Рыбинская среда”, 2009, № 7 (63).
Читать дальше
