Феномен моды многажды исследован и совершенно не ясен. Почему одно поколение ведет с родителями войну за право носить обтягивающие джинсы, а другое — требует себе штаны, висящие как мешок? Можно установить множество закономерностей в смене улицей своих пристрастий. И в то же время феномен этот никогда не будет понят до конца.
В литературе тоже нельзя до конца понять, почему литературное сообщество, недавно морщившееся от слов “правда жизни”, “реальность”, “достоверность”, вдруг дружно взыскует этой правды и облекает доверием писателя, вроде бы и формальных открытий не совершившего, за то, что он сообщил некую “правду”.
Роман “Санькя” Захара Прилепина, появившийся год спустя после “Патологий”, был встречен громом критических рукоплесканий, снова вошел в шорт-лист премии “Национальный бестселлер” и едва не получил Букера. “Новый Горький явился”, — приветствовал писателя Павел Басинский (“Российская газета”, 2006, № 4066, 15 мая), и в устах автора книги о Горьком, высоко ценящего объект своих многолетних исследований, этот кивок в сторону Достоевского и Горького не выглядел иронией. Да в общем-то Басинский и в самом деле мог торжествовать. Сколько лет он твердил слово “реализм”, звучащее так старомодно и чуть ли не ретроградно, и вот дождался целой генерации писателей, которых уже не пугает это слово, а теперь и лидера обнаружил, написавшего роман с новым героем, сопоставимым с героем романа Горького “Мать”.
С легкой руки Басинского сравнение с горьковским романом было подхвачено критикой, кажется, и сам Прилепин нашел его лестным. Прилепину не только слово “реализм” нравится. Он и против “социалистического реализма” ничего не имеет. “Это моя литература, да, она мне близка и понятна. Я вообще советский человек по большому счету” (“Эхо Москвы”, 2007, 27 августа).
Снова нацболовец Прилепин угодил почти всем: Басинскому — реализмом, Владимиру Бондаренко — демонстративным антилиберализмом, новой партийностью и державностью (“Завтра”, 2006, № 21). Леворадикальным противникам режима — героем-бунтарем, ненавидящим общество потребления с его свободной инициативой и социальным расслоением. Либеральным противникам всех и всяческих революций — тем, что этот герой обречен, что никакой революции эти озлобленные пацаны, громящие магазинные витрины и сладострастно сжигающие чужие машины, совершить не могут. Журнальная критика была, конечно, прохладнее, трезвее и умнее. “Новый мир” (2006, № 10) опубликовал две рецензии на Прилепина, причем оба автора, Сергей Беляков и Сергей Костырко, довольно скептически отнеслись к художественным достоинствам романа, а тем более к его идеологии, однако и они признали его общественную значимость.
И вот вышла новая книга Прилепина — “Грех” — и немедленно стала темой торопливых журналистских рецензий и поводом для очередных интервью.
Андрей Архангельский в “Огоньке” (2007, № 39), напоминая, что первый роман Прилепина был о войне, а второй — о нацболах, считает, что третий будет решающим для Прилепина: “Внешних, выпукло-острых тем не осталось, а потому изволь-ка пройти самое трудное испытание — опиши скуку и тщету повседневности”. По мнению критика, такое испытание Прилепин успешно прошел.
Мнение, что новая книга — это новая высота писателя, которая взята в последний год, кажется, утвердилось, так что не редкость увидеть и такой вопрос интервьюера: “Во многих рецензиях на „Грех” критики отмечают, как резко вы переключились с темы остросоциальной, острополитической на легкую лирику. Что же с вами такое произошло в последний год, что привело к написанию „Греха”?” .
Прилепин отвечает уклончиво — что все его книги “в равной степени лиричны”, что он пишет о свободе выбора и герои этих трех романов раз за разом разбивают свои юные лица о те или иные твердые препятствия. Эти общие слова можно сказать о любом классическом романе: и “Евгений Онегин” о свободе выбора, и “Анна Каренина”, и “Преступление и наказание” о том же. Но почему бы на вопрос журналиста не ответить конкретно, почему бы не объяснить, что “Грех” — не роман, а сборник рассказов и что писались эти рассказы не в последний год, как наивно полагает журналист, не удосужившийся хотя бы пальцем ткнуть в компьютер и посмотреть библиографию писателя, а гораздо раньше и публиковались в разных журналах по крайней мере в течение трех лет?
То есть сначала был опубликован рассказ “Какой случится день недели” (“Дружба народов”, 2004, № 12), открывающий книгу, а потом уже роман “Санькя”. И потому пытаться проследить творческую эволюцию писателя от романа “Санькя” до книги “Грех” — затея довольно пустая.
Читать дальше
