Он помолчал. Как хорошо, что она рядом, подумал он, я бы сошел с ума, если бы сидел тут один.
— Мы меняемся, — сказала она печально. — Они — нет.
Может быть, подумал он, но тогда… Что-то же делается с ними. Или… мы просто видим то, что раньше было скрыто от нашего пристрастного взгляда?
— Видак, — сказал он.
— Что?
— Видак, я привез его из Японии. И фильмы, такие, знаете... Ну, если коротко, порнофильмы. За это сажают, но кто бы тронул дочку Панаева? Ее мужа? И мы… собирали друзей, покупали выпивку… это было, ну, весело, мы были молодые и веселые и в грош не ставили всякие... ну, в общем, весело, и я вышел провожать Калязиных, поймать им машину,
а она осталась и еще один человек. Мой приятель, однокурсник. И когда я вернулся…
— Понятно, — сказала Инна.
— Я думал, это из-за... ну, мы все смотрели, когда смотришь, то… Никогда не напоминал ей. Больше.
— Вы же любите ее? — спросила Инна строго.
— Инна, я не знаю. Боже мой, как я ее любил, как тосковал, когда… когда ее не стало! А теперь я думаю — кого я помнил? Как бы не совсем ее, ее другую, не знаю, как сказать. Мне казалось, я помню все, даже это, но ведь… Память подчищает за людьми, Инна.
— Она же вас узнала! Это такое счастье, такая редкость.
— Наверное, — сказал он устало.
— Просто примите ее такой, какая есть, и все. Уведите отсюда. А там, за Рекой, все можно начать сначала.
— Ничего нельзя начать сначала, Инна. Можно только… реставрировать, имитировать, врать. Как Пал Палыч, да? Она жива или нет, его Анна Васильевна? Он ведь и сам не знает. От нее землей пахнет, Инна.
Инна зажмурилась и затрясла головой.
— Замолчите, — сказала она. — Замолчите, замолчите, замолчите.
— Не врите себе, — сказал он жестко. — Их не вернуть. Собирайтесь, пойдем.
— Куда?
Он неопределенно махнул рукой:
— Пойдем отсюда. Это их мир. Мы тут чужие. Я… Я не лгал вам, Инна, тогда. Я правда вас… у меня больше никого нет. Только вы. Да, вы правы, можно начать сначала, но не так. По-другому. Вместе. Вдвоем. Нам будет легче. Мы будем поддерживать друг друга. Согревать. Мы будем жить, Инна. Это и есть все, ради чего… имеет смысл…
— Он вспомнит, — сказала она.
— Что?
— Рано или поздно он вспомнит. Здесь некуда торопиться. А я больше не буду ему мешать. Вот честное слово. Не буду спрашивать, куда он пошел, что за друзья… почему табаком пахнет, откуда деньги, здесь полно места, я буду жить отдельно, а он — сам по себе. Он вспомнит.
— Вы ему будете рассказывать про Буратино? — спросил он горько. — Про Бибигона?
— Я ему буду рассказывать про него. Как он рос. Как болел корью. Что он любил. Как мы ходили в зоопарк. Он вспомнит.
— Он не вспомнит, Инна. Это вы забудете.
— Нет.
— Здесь все забывают. И вы забудете.
— Я не забуду. Я люблю.
— Инна, — сказал он. — Я люблю вас.
— Как он плакал, когда большие мальчишки отобрали у него мяч. Как…
— Я люблю вас.
— И он вспомнит.
— Инна, — сказал он. — Инна, Инна, Инна… У вас имя — точно кричит птица. Я полюбил вас еще тогда, еще в самом начале пути, просто не давал себе осознать это, но я вижу вас, даже когда вас нет со мной. Как вы хмуритесь. Как улыбаетесь. Нам не понять их, Инна. Пока мы сами не перейдем Реку на… общих основаниях. Я не стану обещать вам, что мы и за Рекой останемся вместе. Как я могу? После всего, что… Но мы можем — жить.
Он схватил ее узкое лицо в ладони и повернул к себе. Темные глаза смотрели на него не мигая, и он уронил руки.
— Я не забуду, — сказала она. — Я просто… буду приходить к нему и рассказывать. Ведь я же помню, как мы ходили в зоопарк. Ему понравились медведи. И слоненок. Слоненок был совсем маленький, у него на коже рос пушок. Смешной такой пушок.
— Инна, — повторил он.
— И потом мы пошли есть мороженое, — продолжала она. — В кафе, там были такие полосатые зонтики, и я уронила мороженное себе на юбку, а…
— Пожалуйста, — сказал он. — Пожалуйста, уйдем отсюда. Не надо. Уйдем отсюда.
— А он так расстроился, что заплакал. Потому что я испачкала юбку, заплакал. Ему было… сколько тогда ему было? Или нет, это было не тогда, а… И я ему говорю — Митя…
— Его зовут Юра, — сказал он тихо. — Вашего сына зовут Юра.
— Вовсе… — Она нахмурилась.
— Инна, умоляю, пойдемте отсюда. Вы уже забываете.
Читать дальше
