Вячеслав Крылов. Иисус в роли “Духа”. — “Вопросы истории”, 2007, № 5.
Интересно, что бы сказал цитированный выше А. Белецкий, прознай он оттуда, из конца 50-х, об этой статье. Текст сегодняшнего “религиоведа” — нечто невообразимое по своей двусмысленности и откровенной глумливости. Весь этот внешне “наукообразный” спич — вроде бы восхваление западной исследовательницы Барбары Тиринг, видимо написавшей большую и, как тут сообщают, “убедительную” книгу о том, “что Иисус не умер на кресте”, что это-де была лишь кома “блестяще выдержавшего сорокадневную голодовку” сурового воина, прошедшего “кумранскую выковку”, и т. п. И это только цветочки. Ягодки, конечно же, — “анализ” взглядов и учения. Кстати, Тиринг появляется в первых же абзацах — без всяких объяснений, как появился бы Лао-цзы или Ленин. Тон Крылова — это отдельная песня, не хочется даже и рекламировать. Трогательно, что некоторые интонации апеллируют к известной пошлой установке: “То, что это все был лишь расчисленный трюк, — всем нам давным-давно понятно. Обсудим технологию и детали”.
После непродолжительных (и подзабытых, после получения Нобелевской) публичных негодований Виталия Гинзбурга, после художественного стёба автора недавней российской книжки “Евангелие от Иуды” (кстати сказать, талантливого ученого-просветителя, борющегося с разнообразными социально-рекламно-промышленными мифами), наконец появился и “профессиональный религиовед”, рассказавший читателю о некоем жестоком и предельно циничном харизматическом жаждовластителе, имя которого известно всем и каждому. Наши поздравления и горячий привет Емельяну Ярославскому. Дело его живет.
Лазарь Лазарев. “В литературе тоже есть породы” (о Владимире Богомолове). — “Знамя”, 2007, № 5.
Редкое личное воспоминание о В. Б. — человека, который с ним тесно общался. В мемуаре немало места уделено несогласиям с О. Кучкиной, которая выступала в печати с сомнениями относительно некоторых фактов, связанных с биографией Богомолова, опрашивая, в частности, других свидетелей .
Инна Лиснянская. Житье-бытье. — “Дружба народов”, 2007, № 5.
Ландшафт у ладони твоей, как у многих, не плоский —
Взгорья и впадины, площади и тупики,
Линии жизни твоей и ее перекрестки.
Но не протягивай мне для гаданья руки!
Я — не гадалка, и ты — не клиент прохожий.
Мы краткие гости во временном этом дому.
К руке у меня один интерес, мой хороший, —
Что просит у Бога и что отдает Ему.
Но смотришь ты мимо меня, а куда — неясно.
В окне, как в камине, трепещет закатный огонь.
И вдруг понимаю, — фортуна твоя несчастна.
— Не вечер еще, — говорю, — протяни мне ладонь!
Называется — “Гадание”.
…А в пятом номере “Знамени” — новый цикл И. Л. — “Архивы”. Продолжает удивлять и новая тема, и новая музыка, и новые формы. Открывается этот цикл, кстати, полушутливым стихотворением, посвященным Юзу Алешковскому, который, насколько я знаю, считает Инну Лиснянскую лучшим на сегодня русским современным поэтом.
Александр Лобычев. Полевая сумка поручика Митропольского. — “Дальний Восток”, Хабаровск, 2007, № 3.
О первом поэте Белой гвардии Арсении Несмелове и его первом собрании сочинений.
“Несмелов действительно не вписывался ни в одну привычную модель эмигрантского поведения: всю жизнь он оставался верен памяти своего белогвардейского прошлого, ненавидел большевиков, но всю тяжесть за свершившуюся трагедию на них не возлагал. Он воспринимал революцию и Гражданскую войну как возмездие за всю историческую вину нации и был совершенно лишен каких-либо иллюзий, какими жила изрядная часть эмиграции. С холодной трезвостью он понимал необратимость произошедшего, корабль прежней России и эмиграции для него отчалил навсегда: „Сегодня мили и десятки миль, / А завтра сотни, тысячи — завеса. / И я печаль свою переломил, / Как лезвие. У самого эфеса. / Пойдемте же! Не возвратится вспять / Тяжелая ревущая громада. / Зачем рыдать и руки простирать, / Ни призывать, ни проклинать — не надо”. <���…> В советские времена в писательских кругах, которые знали о существовании такого поэта, ходили самые фантастические слухи, сам тому свидетель. Например, что он агент НКВД — иначе как он в 1924 году смог беспрепятственно уйти за границу, ведь белый исход к тому времени уже закончился. К тому же вплоть до 1927 года он редактировал выходившую в Харбине советскую газету „Дальневосточная трибуна”. Ну а его участие в русской фашистской партии, довольно провинциальной и марионеточной, надо сказать, — одновременно и прикрытие, и агентурная работа.
Читать дальше
