Однако призраки, которыми наполняют комнату ветерана, быстро переселяются и в жизнь его близких. Каждый из них по-своему слепнет и погружается в неверное, выморочное пространство полусна-полуяви.
Разумеется, Нина Александровна исправно ходит в магазины и на рынок, то есть ежедневно соприкасается с собственным городом, большим, живущим новой, суматошной жизнью. Но даже снящиеся ей сны более реальны, чем все вокруг, настолько неправдоподобно и непонятно выглядит меняющийся мир. “Она, конечно, выбиралась из дома и словно во сне наблюдала перемены: пеструю от импортных бумажек грязь на улицах, обилие в витринах разнообразного мяса — от мозаичных пластов свинины до конфетно-розовых финских колбас, — снящегося к выгодному сватовству, обилие частной торговли всякими мелочами, включая удивительно дешевый, беленький, как рис, китайский жемчуг, о нитке которого Нина Александровна порою мечтала с безнадежной нежностью, — снящийся, однако, к обильным и горьким слезам. То, что все это виделось и было наяву, только усиливало вещие качества предметов, буквально лезущих человеку на глаза”. Даже встречаясь в собственной квартире с дочерью, Нина Александровна подозревает, что ей показывают дочь по телевизору. А узнав о страшной смерти зарубленного топором племянника, она так и не понимает, что речь идет именно о нем, а не о постороннем человеке. Впрочем, иногда сквозь этот морок и самообман вдруг проступают очертания реального мира, но тогда Нина Александровна совсем уже теряет ориентацию в пространстве и на “рынке, явно бывшем зыбкой, машущей пустыми рукавами и гудящей мухами иллюзией”, платит, сколько запросят.
У Марины своя, столь же иллюзорная и машущая пустыми рукавами инсценировка, тоже срежиссированная по чужому, враждебному ее бытию сценарию. Всеми силами стремясь выбиться в люди, Марина принимает участие в выборной кампании очередного проходимца и безграмотного идиота, за гроши работает его спичрайтером и выдает деньги “агитаторам”, которым за правильный выбор обещана еще и поощрительная премия. Маринина “премия” в случае победы — долж-ность замдиректора на телевидении. И Марина преданно служит, попутно заметив между прочим, что муж почти не ночует дома — кажется, он ушел к другой? Сам Сергей так редко появляется на страницах повести и в жизни главных персонажей, что тоже воспринимается как фантом. “Этот тридцатитрехлетний, среднего роста, гладко выбритый и уже практически лысый мужчина внешне напоминал какой-то научно-популярный пример человека вообще”…
Играет пьесу с собой в главной роли и представительница собеса, разносящая инвалидам пенсию и получившая от Марины прозвище Клумба: “Ее неукротимая деятельность была театром, где она играла, как могла, сама себя, а списки инвалидов были пьесой, которую Клумба раздавала всему составу исполнителей”. Мораль ясна: кошки-мышки с призраками не проходят даром — они заманивают в свое болото каждого неосмотрительного любителя подобных игр, в итоге реальность и иллюзия начинают меняться местами, путаться, смешиваются до полного их неразличения…
Как вдруг выясняется, что один герой в этом общем мороке не участвует. У него своя, ясная и реальная цель, которой он и пытается добиться предельно грубыми, осязаемыми средствами. Это Алексей Афанасьевич. В бытность армейским разведчиком он уничтожал фашистов беззвучным и ни разу его не обманувшим способом — с помощью шелковой крепкой петли. И однажды Нина Александровна застает инвалида с прикрепленной к спинке кровати легкой белой веревочкой, заканчивающейся петлей. Петля лежит у Алексея Афанасьевича на лице, но физических сил повеситься у него не хватает. В пододеяльнике обнаруживается клубок поясков, тесемок, бельевых резинок, даже шелковый галстук.
Движение охвативших героиню чувств, отслеженных Славниковой с предельно пристальным вниманием, — отдельная повесть.
Сначала Нине Александровне кажется, что самоубийство мужа перечеркнет всю ее прошлую и будущую жизнь, но после внезапной ласки супруга — Алексей Афанасьевич вдруг касается и гладит действующей левой рукой склонившуюся над ним жену где-то за ухом — ее мысли обретают другой оборот: “Как же он, должно быть, устал за четырнадцать лет от своего измучившего спину лежачего веса, от неудобства тяжелых, как вериги, развинченных костей, от полумертвой работы желудка”.
Вот он, момент истины и прозрения. Момент встречи с реальностью.
Читать дальше
