Невнимательный зритель, не наученный смотреть в режиме реального времени и воспринимающий действие через призму литературных клише, попросту не заметит неадекватной реакции. Не удивится. Не станет культивировать гипервнимание, чтобы после замотивировать смысловую нестыковку. Для него полтора часа картины пройдут впустую. В результате он так и останется со своими прописными истинами.
Зато внимательный зритель все оставшееся время будет разбираться с этой вот странной психологической коллизией: Пьер Моранж обязан своей музыкальной карьерой и своим выдающимся социальным успехом — единственно Клеману Матье, и все-таки у Пьера Моранжа есть к этому самому Клеману Матье серьезная претензия.
Загадка, как и положено, разрешится в самом финале. Словно бы между прочим, нехотя, знаменитый дирижер сообщит: “Все-таки Пипино не зря ждал Отца по субботам. Именно в субботу Клеман Матье был изгнан, уволен”.
И тут мы видим, как малолетний Пипино бросается вслед за рейсовым автобусом, на котором уезжает из интерната понурый, потерпевший очередное поражение Клеман Матье. “Возьмите меня с собой!” — умоляет Пипино. Поначалу учитель музыки не решается, требуя от мальчика возвращения в стены интерната, но потом все-таки останавливает автобус и решительно забирает ребенка с собою. Навсегда.
Вот оно что! Пьер Моранж обладал редким музыкальным талантом, и Клеман Матье помог этому таланту осуществиться в социальном измерении. Однако для бездарного Пипино Клеман Матье сделал нечто неизмеримо большее: учитель музыки стал для безголосого мальчика Отцом.
Внимательного зрителя поначалу удивляет то, что нам ни слова не говорят о счастливой провинциальной жизни Пипино рядом с Клеманом Матье — новоявленным Отцом. Впрочем, ничего удивительного: фильм этот — точка зрения обиженного на судьбу гения, Пьера Моранжа, сознание которого стремится элиминировать факты чужого успеха. В самом деле, в глазах Моранжа, прожившего свою жизнь в лучах славы и материальном довольстве, но без Отца, именно Пипино добился подлинного успеха.
Все вышеизложенное не придумано мною, нет. Описанная коллизия легко считывается при просмотре фильма “Les Choristes” наученным искусству зрения человеком.
А вот — поясняющая подобную стратегию повествования цитата из Трюффо: “Постоянные мотивы моих картин не бросаются в глаза: герой, например, никогда не говорит того, что он думает, я избегаю прямолинейности. Мне кажется, у меня никто ни разу не сказал: „Я вас люблю”. Для меня такое невозможно”.
Таковы французы.
Люблю.
(10) Итак, Клеман Матье един в двух лицах: социализирует одного персонажа, усыновляет другого. Он, некоторым образом, волшебник, своего рода бог. Отнюдь не недотепа, как может показаться потребителю клише.
Клеману Матье подвластны и общество, и приватная сфера, и мир чувств. Клеман Матье воздает каждому по его вере. В результате честолюбивому мальчику достается успех, а одинокому — любовь . Что называется, почувствуйте разницу.
Коротко говоря, это действительно картина про неудачника . Парадокс в том, что неудачником здесь оказывается не провинциальный лысоватый учитель, а “величайший музыкант современности”. Причем этот неутешительный вывод Пьер Моранж делает сам! Режиссер Кристоф Барратье предъявляет нам не дидактику, а диалектику (души).
(11) Полный восторг!
WWW-ОБОЗРЕНИЕ ВЛАДИМИРА ГУБАЙЛОВСКОГО
“Великая огненная стена”
а всемирном саммите, посвященном информационному обществу (Тунис,
16 — 18 ноября 2005 года), одной из важнейших проблем, поднятых участниками, стала свобода слова в Интернете. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан сказал в своем вступительном слове: “Жизненная сила Интернета — в свободе. При помощи Интернета журналисты могут реализовывать свободу слова, а граждане — контролировать действия чиновников. Без этого информационную революцию можно считать пустой и безрезультатной”. Лауреат Нобелевской премии мира иранская правозащитница Ширин Эбади в своем выступлении на саммите сказала, что у нее подавление свободы слова в Интернете, которое активно проводят такие страны, как Китай и Иран, вызывает крайнюю озабоченность.
Читать дальше
