Наталья притихла.
— Не по-людски как-то все, — тяжело вздохнул Андреич и, может быть, впервые в жизни взглянул на Наталью, ища ее поддержки.
— Что? — не поняла Наталья.
— Да все! Я ведь…
— Да ты что, Андреич! Ты людям доброе сделал. Как же? Кто еще, что ли, пошел? — Наталья вскочила. — Давай я тебе блинков напеку. Ты же ничего не ешь.
Командировка
Митя Переверзев был человеком обязательным. Наверно, поэтому и обязанностей у него было невпроворот. У него была жена Ольга и двое детей. Юра и Катька. Подружка была. Еще газета, в которой он работал главным редактором. Были хозяева этой газеты. Много разных друзей. Ну и родственники, конечно. Ему было сорок два года, которые, между прочим, тоже уже требовали внимания.
Может, в этом и нет ничего особенного, все как у всех. Но Митя был обязательным. Он честно старался сделать все, что должен был, и у него это не получалось. Другие как-то плюют да и живут себе, но то — другие, а Митя почему-то не мог. Ему от этих несделанных дел иногда страшно становилось.
Но случилось-то, собственно, вот что. Обязательный человек Митя Переверзев опоздал на самолет. Должен был лететь в командировку в Италию на три дня. По дороге из дома в аэропорт заскочил к подружке — иначе обиделась бы — и опоздал. Он влетел на машине на автостоянку в Шереметьеве и понял, что бесполезно. Посадка закончилась. Митя лег головой на руль и тихо выругался.
Было раннее мартовское утро. С темного еще неба снежная крупа косо влетала в желтый свет фонарей и секла по стеклам. Странно, думал Митя, только что несся как угорелый… и вдруг уже никуда не надо. Он тяжело, обреченно вздохнул. В редакцию — рано, домой — крюк большой, да и Ольга расстроится. Он подумал про подружку и понял, что к ней совсем не хочется, из-за нее и опоздал, как будто не понимала, да и ладно бы ждала, а то… Он вспомнил, как названивал к ней в дверь и как она наконец вышла заспанная и обниматься начала прямо на лестнице, хотя видно было, что ей больше хочется спать.
Митя перебрал какие-то еще варианты, но было раннее утро. Его нигде не ждали.
Он нервно сдавил руль и с завистью вспомнил своего закадычного дружка Сашку. Тот бы сейчас усвистел куда-нибудь. На рыбалку или к себе в тверскую деревню. И думать бы не стал. Прогулял бы всю “командировку” и еще хохотал бы потом, довольный.
И Митьке отчего-то так сладко стало от этих мыслей, что, подъезжая к Ленинградке, он повернул в сторону области. И поехал из Москвы. Почему он так сделал, он не знал. Наверное, потому что всегда ведь можно повернуть назад. Вскоре он уже и пожалел, и подумал, что надо разворачиваться, но мысль о Москве совсем не грела. Он там был никому не нужен.
Митя свернул на обочину и остановился. Закурил. Темно было вокруг и пусто. Все еще спали. Единственное место, куда ему сейчас хотелось, была Сашкина изба на берегу замерзшей теперь лесной речки. Но вот так взять все да и бросить он не мог. Он морщился, пускал дым в форточку. Хотя бы на пару дней… и чтобы никто не дергал. Там сейчас никого. Приехал бы, печку затопил. Повалялся бы, книжку почитал бы… Там у Сашки грибы сушеные — суп сварю. Нечаянно, будто сосулька с крыши, вспомнилась заспанная подруга “в прозрачном пеньюаре” на холодной лестничной клетке. Он нахмурился и выехал на дорогу. И так ему захотелось запаха сушеных грибов в теплой избе, что он утопил педаль до пола.
Было раннее утро. Дорога была пустая. Машина легко полетела по шоссе.
Деревушка, куда он ехал, была совсем маленькой. Всего восемь дворов. Дальше нее вообще дорог не было — леса да болота. Посеревшие от времени избы располагались неблизко друг к другу, окнами на речку, на другой берег с зеленым сосновым бором. Зимой там никого не было (хозяева-горожане приезжали только летом), и всю деревню по самые окна заносило снегом. Она казалась совсем заброшенной. Только в одном доме жили дед с бабкой. А может, уже и померли. Митя не был здесь лет шесть.
Последние восемь километров от асфальта могли быть не прочищены. Митя решил, что бросит машину и пойдет пешком, но, уже подъезжая к повороту, увидел дорогу — тракторными волокушами возили сено. Он аккуратно проехал заснеженное поле. Колея была такой кривой и глубокой, что даже странно было, как он не застрял, но он не застрял и вскоре въехал в густой сосновый лес. Снега стало поменьше, он ехал смелее, с удовольствием глядя по сторонам. Даже окошко открыл. Дорога вышла к речке, и Митя остановился.
Читать дальше
