Минут через сорок они уже сидели в лодке. Ужин был шикарный — густой борщ, жареная осетрина с каким-то грибным соусом, жареная картошка, салаты всякие. Петька наелся до упора, принял с десяток рюмах, чуть-чуть закосел и уже начал было рассказывать незнакомым московским охотникам, сидевшим с ними за общим столом, про рыбалку в Саратове. Но его слушали плохо, а слушали Леху. Мужики охотились здесь третий день и не очень удачно. Леха что-то советовал, Петька почти ничего не понимал, но по лицам охотников и по тому, как они внимательно выспрашивали, видел, что Леха в этом деле большой спец, и Петька, забыв свои сожаления, вдруг загордился, что Леха-то его друг, и ему самому даже захотелось на те ночные морские раскаты, куда он только что совсем не хотел.
Леха прогревал мотор, ощупывал вещи, проверяя, не забыл ли чего. Петька сидел рядом за ветровым стеклом.
— Ну давай! Отчаливай, Петюха.
Петька отвязал лодку, и ее медленно понесло в темноту. Воздух был теплый, пах водой, камышовой гнилью и еще чем-то сладким — тростниковыми метелками, что ли? Петьке казалось, что это все так же, как и когда-то давно, двадцать лет назад, когда они с Лехой были настоящими друзьями и во всем были равны. Леха, правда, и раньше малость командовал, но Петька был сильнее и в технике куда лучше разбирался. Им тогда что день, что ночь — разницы не было.
— Как же ты тут пойдешь-то? — Петька радостно поеживался от предстоящей неизвестности.
— Что?
— Темно же совсем, не видно… — Он едва различал Лешкино лицо.
Пока они разговаривали, глаза привыкли, проступили очертания высокого тростника по краям протоки. Лешка включил скорость. Перегруженный катер взревел, задрал нос и стал медленно выходить на глиссеровку. Наконец он выправился, пошел легче и вот уже, набирая скорость, заскользил по поверхности. Стало тише, мимо зашипели брызги. Петька вглядывался вперед, и ему было малость не по себе — ни черта не было видно.
— Лех, а если кто навстречу…
Леха достал из кармана маленький налобный фонарик и прикрепил к ветровому стеклу. Ему нравилось, что Петька всему удивляется, и вообще хорошо было, что он сидел рядом. Ему тоже казалось, что с тех сладких далеких времен ничего не изменилось, и они, на их тихоходной “гулянке”, плывут ночью ставить сети, потом заедут на деревенскую пристань за вином, а на острове у костра их ждут ребята и девчонки из их группы. Им с Петькой, кстати, тогда одна девчонка нравилась. Светка. Какая же она красавица была.
— Налей, что ли, ети ее мать, а, Петруха, пес драный!
— Давай. — Петька взял в руки бутылку, а сам напряженно вглядывался вперед. — Как ты тут видишь-то?
— Не боись. Наливай. Рюмки в бардачке должны быть… — Леха уверенно вел лодку совсем узким камышовым коридором.
Примерно через час они свернули с прямой протоки, ведущей к морю, на шестах протолкались через мелководный, блестящий в лунном свете залив и в конце концов оказались в таких камышовых дебрях, что Петька никогда не нашел бы дороги обратно. Леха въехал носом в тростник и заглушил мотор.
В наступившей тишине прорезались ночные звуки. Прозрачный от луны воздух был полон всплесками, пересвистами, кряканьем, а иногда и громкими, неприятными в темноте криками. Ночь гуляла. Где-то совсем недалеко раздался гортанный гусиный гогот. В протоке все время играла рыба. То там, то здесь. Плескалась и плескалась. Временами — Петька понимал это по тяжелым глухим ударам — выворачивалось что-то крупное.
Леха перелез на нос лодки и посветил фонариком. Потом вернулся и встал за руль.
— Все правильно. Держись давай. Палатку будем ставить.
Мотор взревел, катер, раздвигая носом тростник, стал медленно втискиваться вглубь. Петька помогал, упираясь шестом с кормы. Винт выворачивал черные буруны ила, заплевывая шест, руки и куртку. Резко, вонюче запахло болотным газом. Наконец лодка оказалась окруженной плотной стеной, только сзади оставался небольшой вход. Тростник поднимался над ними выше человеческого роста.
Леха разложил сиденья — получился ровный, мягкий пол — и наладил на шесте над лодкой газовую лампочку. Петька даже крякнул от удовольствия, когда она ярко засветилась. Вокруг стояла черная, холодная ночь, на небе было полно звезд, а здесь, в их тростниковом закутке, было светло и даже, казалось, тепло.
Читать дальше
