Вадим Руднев. Тайна курочки Рябы. Безумие и успех в культуре. М., Независимая фирма “Класс”, 2004, 304 стр. (“Библиотека психологии и психотерапии”. Вып. 107).
Для людей литературоцентричных или связанных с литературой профессионально могут оказаться небезынтересными (к сожалению, не развернутые) замечания о том, как “строится вся литература так называемого реализма. Поскольку в основе реализма лежит то же самое, что в основе депрессии, — редукция семиотического понимания реальности”. На этой фразе я мог бы закончить свою аннотацию, но не могу удержаться… процитирую: “Сообразуясь с Лаканом, мы можем сказать, что Войнович, которого пытались отравить, был субъектом желания КГБ. То есть Войнович в соответствии со схемой из „Случая Шребера” Фрейда, отрицая свою тайную любовь ко всему советскому (которая, в общем, проглядывает в его произведениях — например, про Чонкина), спроецировал ее как ненависть к нему [советскому] с тем, чтобы его преследовали как диссидента. (Менее шокирующе это рассуждение могло бы выглядеть так: Войнович, разделяя со своим поколением свою прежнюю любовь к советской власти и Сталину, спроецировал ее как ненависть к себе со стороны органов.) В этом рассуждении, помимо его парадоксальности, должно быть некое рациональное зерно. Была ли в наших диссидентах некая паранойяльная жилка? Не будем отрицать очевидного — была. Эта паранойяльность, подозрительность, стремление бороться за правду проективно притягивала к себе служителей закона. <���…> кажущийся непоколебимым критерий, в соответствии с которым, если параноик утверждает, что жена ему изменяет, а наш приятель — что его преследуют масоны, то это обязательно не соответствует действительности, — не всегда работает. Бывает так, что бред бредом, а реальность реальностью, то есть что жена ревнивца действительно ему изменяет, что эротоман действительно пользуется всеобщей любовью, а пострадавшего от масонов на самом деле преследовали какие-то тайные организации” (из главы “Диалектика преследования”; см также: Вадим Руднев, “Диалектика преследования” — “Солнечное сплетение”, 2002, № 22-23 ).
Комментарий к Бьюкенену.
Глеб Павловский. Тренировка по истории. Мастер-классы Гефтера. М., Русский институт, 2004, 192 стр.
Беседы Глеба Павловского конца 80-х годов с Михаилом Гефтером (1918 — 1995) можно частично прочесть и в электронной версии и “приобщиться, так сказать, к устному наследию Гефтера, которое любопытным образом увидело свет раньше значительной части письменного”. Закавыченные слова взяты из рецензии Кирилла Решетникова с очень, на мой взгляд, точным названием “Поговорим за Россию” (“Газета”, 2004, 27 октября ). Поскольку о рецензируемой книге уже сказано/написано много адекватного, процитирую еще из Решетникова: “Гефтеру присуща специфическая тяга к напряженному — до параноидальности! — вдумыванию в историю. В результате он выдает реплики и идеи самого разного интеллектуального качества. <���…> Часто возникает впечатление, что присутствуешь при беседе последовательных, закоренелых западников, которые, несмотря на всю свою озабоченность судьбами России, смотрят на нее извне и недостаточно чувствуют изнутри. <���…> Недостаточная внятность Гефтера бросалась в глаза многим, и его неоднократно упрекали в интеллектуальном отчуждении. Но его реплики интересны именно своей непредсказуемой динамикой: перед нами не историк в чистом виде, а погруженный в историю „человек говорящий”. <���…> Вопреки своему подзаголовку, эта книга — в большей степени человеческий документ, нежели мастер-класс, так как о собеседниках-авторах она говорит гораздо красноречивее, чем об истории”.
“Сравнивая эту книгу и прижизненные публикации Гефтера, очевидно: он лучше говорил, чем писал”, — размышляет Георгий Любарский (“Русский Журнал”, 2004, 21 октября ) и, видимо заразившись гефтеровской манерой речи, продолжает: “Он говорил так, что с ним сегодня очень хочется поговорить. Не исключено, что это — обман зрения. Я ведь не уверен, что я понимаю Гефтера. Но — я не знаю окончательного ответа ни на один из поставленных им вопросов. Так что, может быть, понимаю. <���…> В общем, эта книга разговоров с Гефтером — старая и устаревшая. Очень современная. Она не будет прочитана. И поэтому станет нереализованным будущим”.
Читать дальше
