«Вот Дуня Смирнова написала по поводу моей дискуссии с Прилепиным, что все искусство по сути антибуржуазно. Это — ложь. Причем ложь очевидная — есть, конечно, и антибуржуазное серьезное искусство, но в основном большое искусство вполне буржуазно, оно формировалось по запросам буржуазии. Поэтому говорить, что капитализм уничтожает искусство, просто глупо. Проблема России не в том, что здесь капитализм. Проблема в том, что происходящее здесь сегодня — явно не капитализм».
«Каждый современный писатель должен хоть раз опубликоваться в толстом журнале». Беседу вела Юлия Абакумова. — «Бизнес», Киев, 2010, № 48, 29 ноября .
Говорит Мария Галина: «В начале 1990-х годов мне предложили работу в Бергенском университете, в Норвегии, и даже пообещали постоянное место и должность. Но к тому моменту я уже решила, что брошу биологию и займусь литературой…
— Видимо, профессия наложила определенный отпечаток на творчество. Складывается впечатление, что вы животных-то не любите.
— Почему? Очень даже люблю, у меня всегда были кошки и собаки. Другое дело, что у биолога отношения с животными непростые. В силу профессии ему приходится их убивать. Именно поэтому многие перестают заниматься наукой. Как, например, чудесный писатель Дан Маркович. Когда-то он тоже ставил опыты на животных, а потом все бросил, переехал в Пущино и открыл свой дом для десятков кошек, с которыми, как я понимаю, он работал в прошлой жизни. Теперь он просто изучает их повадки, любит их, пишет о них книги, рисует их портреты, тем самым искупая вину человечества перед экспериментальными животными, возвращая им долг. Это ужасная тема, очень болезненная, и обычно я стараюсь ее не поднимать в интервью».
Николай Калягин. Чтения о русской поэзии. Чтение восьмое (часть вторая). — «Москва», 2010, № 12 .
«Ярким свидетельством новых его [Вяземского] настроений становится дневниковая запись от 27 июля 1830 года, сделанная в Ревеле, где Вяземский проводил начало отпуска: „Был я сегодня в Эстляндской церкви. В темной глубине ее живописно пестреют разноцветные шапки эстляндок. Приятно видеть эту чернь грамотною, с молитвенниками в руках. Перед выходом две старухи подходили друг к другу, приветствовались рукопожатием и одна у другой поцеловала руку. Я говорю, если привелось быть русским подданным, зачем бы уж не родиться эстляндцем, лифляндцем, курляндцем? Все же у них есть какое-то минувшее, на котором опирается настоящее с правами своими. Мы, по пословице французской, между минувшим и будущим жопою на земле”. Как известно, женой Владимира Мономаха была Гита — дочь последнего англосаксонского короля Гарольда, павшего в битве при Гастингсе (1066 год). И вот прямой их потомок видит в 1830 году двух грамотных эстонских старух, поздоровавшихся за руку, — и приходит от этого зрелища в исступление. „Зачем я не родился чухонцем, — восклицает он, — у которого есть какое-то минувшее? Зачем я родился простым русским князем, зачем сижу голой задницей на голой неисторической земле Подмосковья?..” Что-то похожее, не правда ли, встречали мы у Батюшкова, когда этот культурный и тонкий поэт находил „нечеловеческим” церковнославянский язык, называл „плоховатым” — язык русский... Проще всего указать на обусловленность подобных „безумных глаголов” дурным воспитанием, иезуитским влиянием и т. п. Труднее обнаружить в этом безумии какую-то систему».
Максим Кантор. Красное на черном. Беседовал Дмитрий Лисин. — «Русский Журнал», 2010, 15 декабря .
«Есть ощущение, что этот город [Москва] предоставлен сам себе, покинут. Власть предержащие и богачи из него уехали. Кто на Рублевку, кто в Лондон или на испанскую виллу, кто на Тихий океан. Так город становится средством выкачивания денег из населения. Нормальной городской жизни, которая сама для себя является ценностью, — ее нет. Вся прибыль от работы города уходит тем, кто в этом городе не бывает. Это общество трудится и живет для другого общества, которое не здесь. Огромная масса людей функционирует для того, чтобы существовал какой-то параллельный мир, который сюда не заходит, ведь тут воздух дурной, вода опасная, толчея и пробки, а еда наполовину сделана из нефти. Никак нельзя назвать одним словом общество, состоящее из двух параллельных миров. Рано или поздно это рассыплется. Если это положение дел лучше коммунистической модели, то чем? <���…> Произошло это очередной раз по той же самой крепостнической модели, по которой всегда развивалась Россия. Население, все еще достаточно обильное, несмотря на демографическую катастрофу, всегда было внутренней колонией для начальства».
Читать дальше
