Остроумный “Трактат о воспитании”, где от противного доказываются весьма важные вещи — “Как вырастить братьев и сестер врагами”, “Как объяснить ребенку, что он губит своих родителей” — отчего-то появляется в финале... Возможно, авторы намекают на то, что книгу можно читать с любого конца, — но если так, то следовало бы прописать подробней оглавление, а не ограничиваться названиями глав, внутри которых множество самых любопытных главок, о чем не узнаешь, пока не пролистаешь книгу насквозь. Впрочем, если принять, что хаотичное устройство издания — образ, напоминающий нам о многослойности, сложности и загадочности воспитательного процесса и взаимопонимания, тогда следует признать, что подобная организация материала превосходно работает на главную идею.
В целом же перед нами одна из немногих попыток дать ответы на самые больные вопросы современности — пусть в формате педагогического сочинения.
Быт пушкинского Петербурга. Опыт энциклопедического словаря. [Т. 2]. Л — Я. СПб., Издательство Ивана Лимбаха, 2005, 414 стр.
Второй том очерков быта пушкинского Петербурга (равно как и вышедший полтора года назад первый) продолжает направление, привлекательность и научную перспективность которого отечественным гуманитариям продемонстрировал еще Ю. М. Лотман. Из книги мы можем узнать, помимо вполне ожидаемых от подобного издания сведений о светских развлечениях, балах, маскарадах, литературных салонах, учебных заведениях, еще и то, например, как петербуржцы освещали свои жилища, а как — улицы и сколько зарабатывал фонарщик (“Освещение домашнее”, “Освещение уличное”). От каких болезней принято было лечиться и чему они соответствуют в современной медицинской номенклатуре (статья “Медицина”). Где стриглись щеголи, а где — простой люд; когда в дворянский быт проникли шахматы, а заодно о шахматных сюжетах в поэзии Пушкина (“Парикмахерские”, “Шахматы”). Узнавать подобные вещи неизменно увлекательно, несмотря на то что статьи, собранные здесь, написаны разными авторами и не сглажены одной редакторской гребенкой. Это вызовет легкую досаду разве что у заядлых перфекционистов, на наш вкус, обаяния в этом разнобое, безусловно, больше — разностильность создает иллюзию, что все истории рассказаны разными людьми, собравшимися по причуде издателей вместе, положим, за ужином. Научность — в смысле проверенность и надежность — приведенных здесь сведений пропущена сквозь дружелюбное сито популярного слога, что и дает на выходе необыкновенно богатое по вкусовым ощущениям блюдо, которое по зубам не только академику и школьному учителю, но и старшекласснику — в общем, смотри статью “Пища”.
Ханс Ульрих Гумбрехт. В 1926. На острие времени. Перевод с английского Е. Канищевой. М., “Новое литературное обозрение”, 2005, 570 стр.
Еще одна своего рода энциклопедия на нашей книжной полке, тоже рассказывающая об истории повседневности, на этот раз — окружавшей человечество в 1926 году. Автор книги, профессор Стенфордского университета, проделал странный и завораживающий эксперимент: Гумбрехт навел лорнет на один отдельно взятый год, выбрав его почти случайно, с простой целью, которую сам обозначает как выстраивание “синхронической реконструкции повседневных миров”, а также создание “иллюзии непосредственного переживания прошлого”. Иными словами, автор пытается изобрести “машину времени”. Открываешь его исследование и оказываешься в 1926 году. Впрочем, эта цель отнюдь не конечная.
За очерками об автомобилях, аэропланах, боксе, беспроводной связи, граммофонах, лифтах, полярных экспедициях, телефонах, танцах, а также отношении человечества к аутентичности и искусственности, мужскому и женскому, настоящему и прошлому все в том же году икс — угадывается и сверхзадача этого крайне любопытного труда. Она — в реабилитации исторической науки. Книга многократно иллюстрирует одну и ту же, очевидно, драгоценную для Гумбрехта мысль: сегодня, когда история утратила дидактическую функцию, когда никто давным-давно не хочет извлекать из нее уроков, она все же необходима. Без исторического знания, без подтвержденного фактами ощущения исторической перспективы нам не восстановить происходившего не то что в 1926-м, но и в прошлом году. Вот зачем нужны историки, терпеливо втолковывает нам автор, — для погружения современников в прошлое, для свободной беседы с “умершими”.
Читать дальше
