— Благодарствуйте, — сказал мужик и рассмеялся так дико, что уланы смолкли и уставились на него.
Рожа этого наглеца со слипшимися волосами и бородой была отвратительна, он напоминал вурдалака, только что перегрызшего горло своей жертве и залитого кровью с ног до головы. Солдатам приходилось видеть и не такие страсти, и дерзкому хаму пришлось бы плохо, если бы в ворота усадьбы не ворвался всадник. Это был разведчик, посланный лейтенантом посмотреть, что находится в огороженной datcha на опушке леса.
— Товарищи, эта усадьба принадлежит самому дьяволу, — сказал разведчик. — А на даче у него целая адская кухня.
— После казаков дьявол не страшен, — сказал лейтенант и скомандовал “по коням”. Через мгновение отряд пылил к таинственному дому, срезая путь неубранным полем, а крестьяне принялись собирать целые бутылки и сливать в ведра остатки из осколков, которых набралось не так уж и мало. Самые рачительные умудрялись соскребать со двора верхний слой земли, пропитанный вином, а затем отцеживать ее через тряпку. Они проникли бы и во дворец, если бы лейтенант не оставил у двери часового.
Когда на следующее утро в село приехал французский генерал в коляске, с канцелярией и военной жандармерией, дворец был в идеальном порядке. Зато часового пришлось поискать. По кровавому следу его, кое-как забросанного соломой, нашли под яблоней господского сада. На его затылке и груди зияли глубокие рубленые раны, а в рот, между разжатых зубов, было вставлено бутылочное горлышко.
Наполеон смотрел в окно из своего кабинета в Кремле и думал, сможет ли он сегодня помочиться как следует. Интуиция подсказывала ему, что неприятности русской кампании связаны с его мочеиспусканием и дела пошли бы на лад, если бы рези прекратились. Теперь же боль мешала ему сосредоточиться на мыслях о мировом господстве.
Он наблюдал, как за окном французские солдаты вместе с русскими полицейскими и мещанами пытались потушить пожар в торговых рядах, но едва им удавалось сбить пламя в одной лавке, как оно пробивалось из другой, словно дома были петардами, соединенными тлеющим шнуром. Лиловые шлейфы дыма косо поднимались из разных мест Москвы и ползли между колоколен, озаряемые румяными сполохами. В чадном воздухе стоял сплошной гвалт ворон, которые носились из конца в конец тускнеющего небосвода целыми полчищами, как души погубленных им солдат. Между тучами пепла и сажной чернотой пожарищ особенно ясно сверкали крестики бесчисленных куполов, напоминающих головы богатырей. Сеющий тоскливый дождь как будто понемногу сбивал огонь, как вдруг, напитавшись изнутри какой-то адской силой, пожар взрывался ярым столбом, и с оглушительным треском рушилось целое здание. Запах гари и жар доходили до палаты Наполеона, оконное стекло в его кабинете было теплым на ощупь.
Генерал Лауэр докладывал императору, что его люди обнаружили в селении Vorontsoff тайную химическую лабораторию, назначение которой пока непонятно. Однако его шпионы, еще до начала кампании, докладывали, что в окрестностях Москвы идет сооружение какой-то таинственной адской машины. Не от нее ли и возникают все эти пожары, которые отнюдь не могут вспыхнуть одновременно в таком количестве от естественных причин?
— Шлеппиг, — прервал доклад генерала Наполеон.
— Sire? — недопонял генерал.
— Это инженер Шлеппиг. Я помню его. Найдите и приведите мне этого мерзавца.
Первым делом генерал произвел подробнейший осмотр разгромленной дачи и запротоколировал все вплоть до мельчайших подробностей. Территория этой заимки была огорожена глухим забором из досок в два человеческих роста. За воротами, на обширной площадке, посыпанной песком, располагалось нечто вроде верфи с лесами, подъемными блоками, козлами и иными приспособлениями, непонятными технически безграмотному военному. В сотне шагов от дачи валялась лодка диковинной конструкции. Эта странная длинная ладья, в которой поместилось бы полсотни гребцов, имела борта в человеческий рост, люк снизу и многочисленные порты с боков. Довольно прочная благодаря своему жесткому каркасу, она была сплетена из тростника и рассыпалась бы от самого легкого волнения. Она напоминала огромный садок для рыбы. Во время своего бегства русские, очевидно, пытались поджечь это сооружение, но из-за дождя или по обычному русскому недосмотру лодка едва сгорела на треть, так что рисовальщику удалось снять ее полный чертеж.
Читать дальше
