Тут необходимо примечание. Работая в американской газете, журналист не обязан отказываться голосовать. Но такое решение будет приветствоваться. Вот что пишет по этому поводу этическое руководство газеты «The New York Times»: «Для журналиста нет места на политической арене. Сотрудники имеют право голосовать, но они не должны делать что-либо, что могло бы поставить под вопрос их профессиональный нейтралитет или нейтралитет газеты „The New York Times”. В частности, они не имеют права участвовать в предвыборной кампании, демонстрациях или выступлениях в поддержку кандидата или законопроекта. Они не могут носить значки в поддержку кампании или какие-либо другие значки. Они должны учитывать, что наклейка на семейной машине <���…> может быть воспринята как их личная позиция, даже если ее сделали не они сами, а другой член семьи <���…>»22.
Но в рамках этого культа объективности конфронтация наблюдается отнюдь не только, и даже не в первую очередь, между журналистом и властными структурами, а между журналистом и медиамагнатом — несмотря на то, что журналисты теми же магнатами финансируются. Как возникает такая конфронтация?
В Америке есть давняя традиция медиакритики, которая очень ощутимо базируется на марксистском подходе. И в ней стало аксиомой, что сам факт принадлежности СМИ богатым магнатам означает, что эти богатые магнаты проводят, хотя бы исподволь, свои — например, консервативные, республиканские — ценности. Вот что утверждал в разговоре со мной специалист в области СМИ профессор Иллинойсского университета Педро Кабан (Pedro Caban): «Еще одна сила, которая действует против свободы прессы, — это явная идеологическая связь между большими корпорациями [которые финансируют СМИ] и неоконсерваторами в правительстве. Печатную прессу критикуют именно из-за ее рабского отношения к власти и тенденции к банальности, особенно когда речь идет о том, чтобы бросить вызов большим корпорациям».
Исследования, на которые ссылается Рон Смит, действительно показывают, что медиамагнаты несколько консервативней среднего американца. Но в то же время эти же исследования показывают, что средний журналист куда либеральней среднего американца. Как мне рассказывал редактор городского отдела газеты «The New York Times» Френсис Флаэрти (Francis Flaherty), читатели упрекают газету в либеральной предвзятости так же часто, как в консервативной.
Сегодня, под воздействием антиглобализма и ожесточения между правыми и левыми, фактически невозможно ответить на вопрос: влияет ли аудитория на средство массовой информации в той же степени, в какой СМИ влияет на аудиторию? Действительно ли СМИ навязывают потребителю ценности сверху? Нет ли оснований предположить, что коммерческие СМИ отличаются от государственных тем, что в последних пропаганда действительно исключительно односторонняя, в то время как рекламодатель обязан учитывать — и тратит много средств, чтобы изучить, — интересы зрителя и потребителя?
В любой медиакритике принято по умолчанию преувеличивать пассивность потребителя. На самом же деле СМИ очень восприимчивы к своим потребителям, что давно уже поняли рекламодатели, но почему-то никак не хотят понять публицисты.
Если публицисты и медиакритики атакуют ведущие газеты США за «предвзятость», точно так же они начинают слева атаковать сам культ объективности. Наряду с проблемой предвзятости возникает проблема скованности, которая не позволяет журналисту анализировать новости.
Влиятельный журнал, посвященный СМИ, в статье под названием «Пересматривая объективность» пишет: «Важно отметить, что один из основных двигателей в переходе к объективности в XIX веке был экономическим. Чтобы нравиться как можно более широкому кругу читателей, сначала дешевые ежедневники, а потом новостные агентства постепенно убрали из новостей партийный контекст. Сегодняшние владельцы еще более сузили новостной формат, оставляя все меньше и меньше места для обозначения контекста и для анализа»23.
Но если здесь проблема преподносится так, будто изначально именно аудитория требовала поменьше партийности, то, как я услышала от медиакритика Джея Розена, сейчас «все больше и больше людей хотят знать, с какой именно точки зрения подается информация, которую они потребляют». «Мы согласны, — пишет Розен в своей интернет-колонке, — что такое мышление — без мировоззрения, без политики — отнюдь не способствует глубокому пониманию»24. Отвечает ему там же репортер газеты «The Washington Post» Майкл Пауэлл: «…культ объективности всегда удивлял меня своим фундаментально инфантильным интеллектуальным подходом. …Мне очень приятно читать британские газеты, где журналисты более откровенно выcказывают свою политическую позицию. Но с другой стороны, наиболее глубокая и качественная расследовательская журналистика происходит именно из американской традиции, потому что эта традиция заставляет репортеров справляться с противоречащими точками зрения».
Читать дальше
