Новый Мир Новый Мир: Новый Мир ( № 10 2009)

Салимон Владимир Иванович родился в Москве в 1952 году. Выпустил более десяти поэтических книг. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

* *

*

Пока состав стоит на станции,

слежу за тем, как фонари

в различной гаснут комбинации —

по одному, по два, по три.

Спросонья железнодорожники

похожи на слепых котят,

как современные художники,

не ведают, чего хотят.

Работают не без старания,

себе прокладывая путь,

а нужно — капельку внимания,

любви и нежности чуть-чуть.

* *

*

Верно, недобрую весть принесла почтальонша.

Окна и двери захлопали в доме.

Грянули хоры.

Всех громче, но тоньше

мышь домовая запела в соломе.

Курицы глупые в ужасе заголосили.

Овцы заблеяли, лошадь заржала.

Вышел хозяин из дома и в автомобиле

поковырялся слегка для начала.

Мы не заметили сразу камзола и шпаги,

только когда повернулся лицом к нам,

порванный в клочья туман затаился в овраге,

солнце огнем полоснуло по окнам.

Ария герцога, видно, давалась непросто.

Кровью глаза налились, вздулись вены.

Стало вдруг жаль его, грузного, среднего роста,

старого слишком для оперной сцены.

* *

*

Экран горит волшебным образом.

Ему погаснуть не дают.

За фильмом фильм, конкурс за конкурсом

и день и ночь идут, идут.

Заснувший перед телевизором

откинув голову назад,

хрипит, как зверь, сраженный выстрелом,

забредший за полночь к нам в сад.

* *

*

Яблоню срубил, чтоб свет не застила.

И теперь глядит на солнце прямо.

Белку застрелил, чтоб в сад не лазила.

Он ее выслеживал упрямо.

В доме все его руками сделано —

ложки, чашки, стулья и диваны.

Детям многочисленным не велено

руки без нужды совать в карманы.

Вдруг они окажутся бездонные,

словно у разведчиков советских,

в чьих карманах бомбы многотонные,

чтобы убивать солдат немецких.

* *

*

Было бы неплохо местожительства

нынешнего вспомнить адресок,

чтобы у московского правительства

получить заветный ордерок.

Кто бы ни вселился в мою комнату,

он в каком-то смысле будет мной —

станет он ходить на кухню по воду,

становиться на пол ледяной.

Ноги у него — как корни дерева,

хищным пораженные жучком,

у него отнюдь не от безделия

руки как у женщины с веслом.

Крепко ль голова на шее держится,

не могу сказать наверняка,

но однажды, бреясь, он зарежется,

если дрогнет у него рука.

* *

*

Предположенья можно делать только

насчет ее длины и ширины —

нам не видна в деталях новостройка,

лишь огоньки на башенках видны.

Издалека доносится мотора,

былую мощь утратившего, рев,

доносятся обрывки разговора

и слышится мычание коров.

Как будто непонятные сигналы

нам посылает разум неземной,

но глухи мы, беспомощны, отсталы,

затеряны в пустыне ледяной.

* *

*

Гул голосов вороньих нарастает.

Сейчас он с головой накроет нас.

С опаской рыболов на лед ступает,

боясь, что подломиться может наст.

Его влекут не низменные страсти,

его влечет спортивный интерес,

и сердце разрывается на части,

когда берет он в руки ледорез.

Пешней тяжелой и коловоротом

орудует, забывши обо всем.

И белый дождь стучит по черным ботам,

на икрах перехваченных шнуром.

* *

*

Закономерность простая вполне

стать достоянием мысли научной,

верно, могла, но она только мне

не показалась банальной и скучной.

Быстро вода превращается в лед,

а человек, из воды состоящий,

все не замерзнет никак, все живет

гадом ползучим ли, тварью дрожащей.

* *

*

С переходом на время декретное,

будто в доме у нас свет погас,

безнадежное и беспросветное

не минуло отчаянье нас.

Вера в Бога, царя и отечество

как-то вдруг пошатнулась моя,