А также: “Например, ту же антидиссидентскую компанию нужно было технически проводить именно как молодежную, с дозволенным хулиганством и умеренными безобразиями. Вместо этого коллективные петиции, осуждающие диссидентов, заставляли подписывать почтенных людей, обремененных разнообразными социальными обязательствами. В результате многие из тех, против кого были направлены эти петиции, советскую власть простили — но те, кто эти петиции подписывал, не простили ей ничего. Галич в своей песне на смерть Пастернака был не прав: „совчину” больше всего ненавидели те, кто сидел на том пресловутом собрании, осуждавшем Пастернака. Именно они поименно вспоминали (и посейчас вспоминают) тех, кто заставил их „поднять руку””.
См. также: Иеромонах Григорий (В. М. Лурье), “Осторожно, дети! Перспективы молодежных политических движений в современной России” — “Русский Журнал”, 2005, 6 июня .
Марина Кудимова. В московской электричке, или Пушкин как вид нищенства. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2005, № 7.
“Нищие, работающие на Московской железной дороге, при всем разнообразии масок строго делятся на „здешних” и „нездешних”. Про „нездешних” уже сложены песни: „Поможите, пожалуйста, нам…” и т. д. Но песни про них складывают другие люди — разной меры таланта. Сами же „пришельцы”, в основном из стран СНГ, поражают прежде всего именно отсутствием всякого таланта, „волшебной силы песнопенья”, толики фантазии и артистизма, которые необходимы для их векового ремесла. А если отдельно взять цыган, то именно артистизм исторически в высшей степени присущ этому воспетому Пушкиным племени. Но во времена Пушкина цыгане еще не монополизировали наркобизнес, не изменили контекст чудесной поэмы. Теперь они у ночных костров варят отнюдь не „нежатое пшено” „между колесами телег”. И коль скоро „колесами” в определенной среде зовут веселящие таблетки, а „телегами” — словесные последствия их применения, цыгане теперь мало где „находят гостеприимство и покой”. „Презрев оковы просвещенья”, потомки древних дравидов „шумною толпой” совершают партизанские рейды в тылы противника — вагоны метро и пригородных электричек. Почему „противника”? Потому что с такой презрительной беспардонностью относятся только к неприятелю, причем сломленному и поверженному”.
Илья Кукулин. Регулирование боли. Предварительные заметки о трансформации травматического опыта Великой Отечественной / Второй мировой войны в русской литературе 1940 — 1970-х годов. — “Неприкосновенный запас”, 2005, № 2-3 (40-41).
“Я не ставлю своей целью рассмотреть здесь неканонические или новаторские концепции Второй мировой войны, созданные в русской литературе 1940 — 1990-х годов. Историософия интересна мне только постольку, поскольку на ее формирование оказывала влияние вначале стихийно, а позже сознательно складывавшаяся новая литературная антропология — неконвенциональные, зачастую негероические и даже антиисторические образы „человека на войне”. Поэтому в фокус моего внимания не попадают ни роман Василия Гроссмана „Жизнь и судьба”, ни стихотворный цикл Вячеслава Иванова „Римский дневник 1944 года”, ни многие другие значительные произведения”.
См. здесь же: дискуссия “Память о войне в современных российских СМИ”, состоявшаяся 15 октября 2004 года в рамках конференции “Малые Банные чтения”, организованной журналом “Неприкосновенный запас” при участии журнала “Osteuropa” и поддержке Немецкого культурного центра им. Гёте.
Виктор Куллэ. [Ответ на анкету]. — “Литературная газета”, 2005, № 30.
“Глубоко убежден, что мы живем в эпоху великой поэзии. Даже после ухода из жизни Бродского, Корнилова, Кузнецова, Левитанского, Липкина, Окуджавы и Сапгира нашими современниками продолжают оставаться (тоже по алфавиту, чтобы не обидеть): Геннадий Айги, Михаил Айзенберг, Сергей Гандлевский, Михаил Еремин, Бахыт Кенжеев, Тимур Кибиров, Юрий Кублановский, Александр Кушнер, Инна Лиснянская, Лев Лосев, Всеволод Некрасов, Евгений Рейн, Виктор Соснора, Алексей Цветков. Из моего поколения и более молодых назову Максима Амелина, Дмитрия Быкова, Геннадия Жукова, Светлану Кекову, Игоря Меламеда, Юлию Пивоварову, Михаила Поздняева, Андрея Полякова, Алексея Пурина и Виталия Пуханова”.
Дэвид Ричард Кэпселл. На фронтах культурной войны. Перевод с английского Татьяны Песоцкой. — “Здравый смысл”. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов. 2005, № 2 (35).
Читать дальше
