извлекая из воздуха за сюрпризом сюрприз,
и кичусь перед всеми своим редкостным полом,
хоть ты тут застрелись!
А когда вечерами возвращаюсь по шпалам,
то задумываюсь — правда, далеко не всегда, —
для чего нам пол и что будет с полом
в тех краях, откуда светит звезда.
Национальная принадлежность
Тут всe захламлено и слишком много сложностей,
тут все обломки и осколки, воют волки,
и магазин национальных принадлежностей,
и переполненные полки,
и непонятно, где у нас дневная выручка,
и сдача кончилась, и касса не фурычит,
и продавщица — хоть и западная выучка —
все время врeт и только голову морочит.
Вчера татары прискакали на конях
и ускакали, увезя с собой коньяк,
а нынче утром два потомка Меровингов
сгрузили прямо магазина посреди
пятнадцать ящиков картонных бумерангов —
теперь их пруд пруди.
Да, персы некие уже давным-давно
свалили здесь не то сукно, не то рядно,
а греки — груду износившихся шезлонгов,
и слитки золота, и прочее руно.
Тут всe запущено, пыль толщиною с палец,
и света нет, и на корню засох товар,
часы с кукушкою сто лет как надорвались,
кукушка сдохла, и кукует самовар.
Камин дымит, но до камина нету дела
ни продавщице, что внезапно охладела
тут ко всему, то есть ко всей этой фигне, —
ни уж тем паче мне.
Я ненадолго тут: взглянуть, и удивиться,
и усмехнуться (дескать, вот ведь старый хлам),
и безмятежными очами очевидца
пошарить — в общем-то, лениво — по углам,
и, рассмеявшись, дать отсюда стрекача,
под роем стрел из басурманских луков горбясь.
Я кто… да тот, кто весь в бегах и чья
национальность неразборчива, как подпись.
Семейное положение
Такое вот положение, что как бы и… нет,
а было когда-то — да, но прошло без следа,
хотя, вероятно, где-то остался след.
Да некому больше по следу идти туда.
Такое вот положение: положили в чем был,
а был — в рубашке, не то б лежать нагишом!
Устроим поминки… нет, лучше устроим бал
тому, кто, живым уйдя, неживым ушел.
Железные были кольца, но Генрих знал,
что кольца — они падут, как дадут сигнал:
и лопнули кольца все, кольцо за кольцом, —
с хорошим концом.
Мы все тут одна, железная мы семья,
мы все тут друг другу жeны или мужья,
но кольца нас держат, как Генриха, до поры…
до первой горы:
повозку тряхнет на горе — и падет кольцо,
и больше друг друга уже не узнать в лицо,
и к нам подбежит прощаться наше вчера:
пора.
И солнце взойдет, и уйдет из-под ног земля,
мы все тут друг другу перекати-поля —
такое вот положение... нет корней,
и, в общем, не важно, кто кого мудреней.
Лошадка дорогу знает, лошадка ржeт,
а то, что когда-то жгло, уж давно не жжeт —
мы все тут друг другу забытые небеса
и старые адреса.
Хотя, вероятно, где-то остался след,
но я в этот след — ни-ни, ни одной ногой:
лежащий там клад оказался не мой клад —
такое вот положение, дорогой.
Образование
Образован из обычного пара и табачного дыма,
из старинной французской песенки вроде frиre Jacques,
из идеи о том, что не мы были изгнаны из Эдема, —
и на всe это сверху надет дорогой пиджак.
Длиннополость делает его похожим на саван,
но в карманах — всякая небесная благодать,
из которой я тоже, стало быть, образован —
как пить дать:
два стеклянных шарика, они влюблены друг в друга,
золотая тесемка от подарка на Рождество,
непонятно чем и зачем исписанная бумага,
жестяной пропеллер — точнее, две лопасти от него,
маленький Будда, найденный под ногами,
но улыбающийся во весь рот,
Читать дальше
