Итак, именно эсхатологии — базовое понятие цивилизационного развития. А вот — проецирование эсхатологических высот и глубин на пространство нашей истории: “Российская государственность изначально сформирована мощнейшим эсхатологическим сознанием, задавшим ее долгосрочные цели. Традиционная эсхатология российского государства — это позитивно-катастрофическая, „апокалиптическая” эсхатология православной традиции <...> Этой эсхатологией задавалось как внутреннее понимание и самооценка России, так и внешнее геополитическое положение страны <...> Идеология Святой Руси, доминировавшая в России несколько столетий, предполагает, что спасение и святость являются не только личным делом каждого, но и общенациональным делом. Национальное развитие — экономический подъем, политическое устроение, развитие культуры — предполагало конечное обеспечение доступа человека к все более и более развитой и совершенной „аппаратуре спасения” <...> Конечной целью национального проекта Святой Руси является „обожение” не только отдельных русских людей, но и всего национального организма как системы человеческих связей, приход „на Небо” такого количества русских святых, которое de facto означало бы существование Руси в селениях райских”.
Переход количества в качество, одним словом.
Но постараемся быть серьезными. Напомним общеизвестное, что отодвигается в сознании в сторону потоком звонких словес. Апокалиптические периоды в истории стран действительно бывали: “тихое житие” христианского народа (в котором свое, естественное в гармоничной религиозной системе место занимает и апокалиптика) подменялось в эти периоды лихорадочным ожиданием конца. Эсхатологический период жизни старообрядчества не продлился и трех десятилетий, но выразительные примеры коллективной огненной смерти оставил на века. Исключение, крайность? Не такие уж. В охваченных предчувствием завтрашней гибели странах пустели поля, чахли ремесла, голод и эпидемии выкашивали людей... И, конечно, глохла и подвергалась сомнению нормальная церковная жизнь. Так, в Филофеевы времена подвергся осмеянию изобретший азбуку для зырян Стефан Пермский. Не делом занимался святой: жили зыряне тысячи лет без письменности, так что же и суетиться “в скончания лет, в последние дни... за сто двадцать лет до скончания веку”? Неужто такого “развития” хотят авторы сборника для нашей страны?
В основе большинства рассуждений тома лежит теологическая (не обойтись без шага в эту сторону) ошибка. Катехон, апокалиптика, Третий Рим, последние времена... Авторы уверенно и непрерывно оперируют этими понятиями — и в чем они не правы? Рассуждая об Удерживающем, ссылаются, например, на апостола Павла. Цитируют точно — и разве может при этом быть что-нибудь не так?
В действительности — может. В Церкви всегда были учения, которые, взятые в отдельности, сами по себе, не могут не представляться сомнительными и странными. В общем потоке церковного сознания они уравновешиваются, однако, учениями другими: искать какую-то формальную “равнодействующую” в таких вопросах бессмысленно, речь идет не о строгой науке. Но доминирование подобных учений, выведение их на магистраль мыслительного потока означает серьезное искажение сущностных основ церковного христианства. Подобные учения сопровождают всю церковную историю. Так, “Откровение Иоанна Богослова” — составная и очень важная часть Нового Завета. Но сосредоточенность именно и только на Апокалипсисе, фактически едва ли не в отрыве от остального библейского текста, часто приводила к серьезнейшим искажениям христианского сознания, вплоть до так называемой “ереси хилиазма”: ожидание скорого всеобщего конца и “тысячелетнего Царства” вытесняло стремление к мирному “тихому” христианскому житию, возникал соблазн построения Царствия Божия на земле. Мысли о Боге вытеснялись постоянными размышлениями об антихристе, о необходимости побороть его, даже отменить его приход... Короче говоря, возникал тот столь частый сегодня “суперхристианский” настрой, который Церковь всегда считала сомнительным или прямо нечестивым.
И потому при оценке постоянных, будничных упоминаний авторами о “последних временах” (словно бы о спортивном прогнозе или сводке погоды) следует исходить не из естественного почтения к приводимым цитатам. А из тривиального, нисколько не противоречащего Христу здравого смысла. Право, это дает более надежный и верный результат.
Читать дальше
