Сибиряки откровенно ржут.
— Эй, пехтура, чего вы такие чумазые? — кричит нам невысокий приземистый бурят в танкистском комбинезоне.
Мы бесимся. Жалости к Романычу нет никакой. Его хочется только бить — сука, чмо канявое, вставай!!!
Я что-то залупаюсь буряту в ответ, мол, пожили бы с наше в земле, сами-то на квартирах окопались, суки тыловые, но меня быстро осаживают: “Ты чего, прифигел, сержант, мы уже семь месяцев по горам ползаем”.
Тихо бешусь в себе. Хрена тут скажешь? В конце концов, это мы пришли в их квартиры.
Млять…
И все-таки Грозный…
КУСОК чУЖОЙ ВОЙНЫ
Январь двухтысячного. Несколько недель после Нового года. Слякотное поле в пригородах Грозного.
Я сижу на броне, привалившись спиной к башне. Рация прислонена к стволу пулемета, на коленях автомат, на ухе наушник. Рядом из люка торчит водила.
Комбат ушел в палатку к командиру полка и до сих пор не появлялся. Мы не ждем его, не скучаем, не думаем ни о чем. Мы вообще “не...”. На все давно уже плевать. Просто сидим. Просто на войне. Мне уже даже не холодно.
Так проходит несколько часов.
Невысокое пасмурное небо, непрекращающийся, задравший уже всех дождь, вечная вода в землянках, холод, туман и слякоть, слякоть, слякоть…
В этой слякоти живут люди. Несколько сотен человек приехали сюда за несколько сотен километров, нарыли ям в земле и копошатся в этой глине уже несколько месяцев. Я смотрю на них сверху. Нога свешивается с брони.
Эти люди в земле занимаются в основном тем, что ищут тепло.
Тарахтит бензогенератор, по-нашему дырчик. Под гусеницами бэх горят костры. Дым слоями лежит на поле. Почти все люди сидят вокруг огней и жгут снарядные ящики. Никто не шевелится: лишнее движение — это лишнее тепло, а его мало. Апатия.
Самые ушлые сделали гамаки из подматрасников и развесили их под широкими носами БМП. Спят.
Грязная, заляпанная глиной по самые крыши техника криво стоит на раскатанной в метровые колеи земле.
Пролетает и садится вертушка. Кажется, это единственное движение в мире. В измороси ее движки работают приглушенно, кажется, что и воздушная волна от винтов мягче, ватнее.
Вертушка тоже заляпана глиной по самые лопасти.
Километрах в двух или трех видны дома города. В бинокль можно различить нескольких женщин у одного из подъездов. Они стоят там уже давно, почти не шевелясь. Разговаривают или нет — отсюда непонятно. На одной, помоложе, самодельные галоши из обрезанных сапог. Старуха в черном платке.
Больше ни одного человека. Только черные дыры окон и пробоины в кирпичных стенах. Следы пожаров и обстрелов.
В этом городе враги. Их не видно, они не стреляют, но они там. Их надо оттуда выбить и занять город.
За спиной работают гаубицы.
Если бы меня спросили, что у меня ассоциируется с этой унылой зимней слякотью Второй чеченской, я бы ответил: саушки. Вторая Чечня — это саушки. Их слышно всегда и везде, в любой точке этой войны.
Как стада слонов, они стоят на полях и вздыхают каждые две-три минуты. На каждом поле по стаду. Гул по земле, эхо в горах, затем короткое затишье с тарахтением дырчика и туманной ватой в ушах и мозгах, и снова вздох металлического стада, как метрономом, отсчитывающего войну. Непрекращающийся, нестрашный, методичный и неостановимый метроном. Стучит и стучит — день и ночь, день и ночь, на протяжении уже нескольких месяцев. Каждые две-три минуты. Это и есть цель существования стада. Прийти на это поле, стать и начать вздыхать каждые две-три минуты. Постоять тут несколько дней, сняться и переехать на другое точно такое же поле и начать охать точно так же там, не видя результатов своего вздыхания.
Выстрел — самоцель.
Он не ведет к сиюминутной смерти.
Ни один артиллерист не может сказать, сколько человек он убил. Ни один, проезжая мимо разбитого вдребезги села, не может сказать: “Это я расхреначил этот дом”.
Около каждой гаубицы прямо в глине валяется куча всякого барахла. Штабеля снарядных ящиков, стреляные латунные гильзы, пустые ящики, белеющие распахнутыми внутренностями досок, комья промасленной бумаги, шлемофоны, бушлаты. Среди этого добра возятся солдаты, таскают ящики со снарядами и кормят ими отстрелявшихся слонов, заталкивая латунные двухпудовые бананы в подачу.
Читать дальше
