“Сейчас многим важно, что при Сталине простому и рядовому человеку всячески не позволяли быть только простым и только рядовым. Его нагружали великими целями, его мучили тяжелыми лишениями и страшными репрессиями. Но ему всячески давали понять, что его жизнь не равна декоративно оформленным физиологическим процессам. И что сам он должен быть не равен себе. От него ждали и требовали великих жертв, и его накрепко вписывали в структуру очень большой и далеко не прагматической, не материалистической по сути, а весьма идеалистической концепции бытия. Не ради собственного удовольствия сегодня и завтра, а ради далекого и чужого, но зато глобального будущего гигантской и неповторимой страны. Можно опровергать каждое слово, можно сыпать примерами коварства, цинизма и ханжества официальной советской идеологии. Всё это и знают, и понимают те самые люди, которые все-таки апеллируют к Сталину”.
Сергей Сергеев. Вперед, к Суворину. — “Литературная газета”, 2009, № 38,
23 — 29 сентября.
“Алексей Сергеевич Суворин, 175-летие которого отмечается в эти дни, — великий русский человек. Пора это наконец-то признать на государственном уровне и поставить его имя наравне с именами Суворова, Менделеева, Толстого, Чайковского…”
“Алексей Сергеевич сумел сделать то, что было не под силу никому ни до, ни после него, — популярную, общественно влиятельную и коммерчески успешную ежедневную русскую национальную газету”.
Мария Степанова. Прожиточный максимум. — “Книжный квартал”, 2009, выпуск шестой. Ежеквартальное приложение к журналу “Коммерсантъ/ Weekend ” (2009, № 37, 25 сентября) .
“Поэтому ее [Цветаевой] судьба до такой степени наэлектризована посмертным читательским интересом, а разговор о ней почти неминуемо ведется в модусе товарищеского суда. <...> Говоря о Цветаевой, мы говорим о себе — и не только потому, что ее жизнь несет печать той античной ужасности, о существовании которой мы знаем по собственным худшим опасениям. Ее история — важная глава в невидимой книге коллективного опыта; и, в отличие от прочих, тут мы получаем информацию из первых рук”.
“Стоять лицом к стене собственной смертной камеры — дело довольно мучительное. Естественней предпочитать поэзию, которая помогает нам отвернуться, а лучше бы — забыть о существовании камеры. Есть авторы, предлагающие нам выглянуть в окно ( какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? ) или рассмотреть движущиеся картинки. Цветаева — в другом ряду, среди тех, кто представляет здесь память смертную , и ничего кроме. Таких немного, потому ее свидетельство — на вес золота”.
Танки грязи не боятся! Беседу вел Егор Молданов. — “Литературная Россия”, 2009, № 35, 4 сентября .
Говорит Сергей Беляков: “Впрочем, я полагаю, эту тему пора закрыть. Слишком долго мы обсуждаем роман [„Асан”], который не стоит обсуждения. Лучше как-нибудь поговорим об „Испуге”. Это гораздо интереснее”.
Денис Тукмаков. Зачем? — “Завтра”, 2009, № 41, 7 октября.
“<...> каверзность вопроса „Зачем?” заключается в том, что его приходится задавать до бесконечности. Я построил картинку имперского величия русского народа. Но что, если задаться вопросом: а зачем русским это величие? Я исходил из того, что суверенитет нации является необсуждаемой ценностью. Но что, если спросить: а зачем русским быть суверенными? Выяснилось, зачем империя русским, — но зачем существуют сами русские? Вопрос вовсе не лишен логики, если взглянуть на реальность sub specie aeternitatis . Если все когда-нибудь закончится, если Земля погибнет, и Солнце потухнет, и Вселенная умрет через двадцать миллиардов лет — а может, и лет через двадцать, — то в чем смысл и предназначение сегодняшнего существования русских? К чему, с точки зрения звезд, этот наш суверенитет, мегагосударство, „Русский Рай”, Саяно-Шушенская ГЭС, спор с Подрабинеком?”
“Кажется, никакими рационалистическими доводами, хитроумными аргументами, умозрительными идеологическими построениями невозможно ответить ни на один вопрос: зачем мне Россия, зачем мне русские и зачем мне — я? Есть лишь внелогичное, чувственное, эмоциональное намерение — жить. <...> Россия есть и будет империей. Русские будут жить вечно и весь мир сделают русским. Я проживу свою жизнь как надо. Все дело в том, что это красиво, — так уж получилось”.
Читать дальше
