— Даже очень живой, — сказал Глеб, покосившись на баночку (интуиция ему подсказывала не принимать никаких упреков).
— Где живой? Вы его уморили.
— Полуживой, — сказала Ксюша. — Вон — шевельнулся!
— Неживых не принимают, — сказала доктор. — Это в Москве можно по фрагментам мертвого. А мы не Москва. — Она обратилась к Глебу: — Завтра покажете вирусологу. Сегодня лаборатория все равно закрыта.
А завтра откроют с утра. Поместите его в холодильник, но только не в морозилку. Может, и доживет.
— А чем кормить надо? — спросила Ксюша.
Доктор посмотрела на нее как на идиотку:
— Идемте, укушенная, вам укол сделают. Профилактический.
Увела в другой кабинет.
Согласно бейджику консьержку звали Юля.
— Мы хотим переночевать. И нам обязательно нужен холодильник.
— Нет проблем, — ответила Юля. — Все номера с холодильниками. Ваши паспорта, пожалуйста.
Она полистала один, потом другой.
— Извините, но у вас нет печати.
— И что?
— Я не могу вас разместить, если у вас нет печати.
— Как это? — не понял Глеб. — На каком еще основании? Печать — дело добровольное. Вы нас обязаны разместить.
— К сожалению, у меня указание без печати мест не давать.
— Да это же противозаконно!
— У нас тут свои начальники, а противозаконно или нет, я не буду спорить. У меня приказ — не пускать без печати. Что вам мешает получить печать?
— Что нам мешает? Мы из другого города, мы отдыхаем в лесу. Кто нам поставит печать?
— Вы не хотите каяться? Вы отказисты?
— У нас нет открепительных талонов!
— Ой, ерунда какая! Идите в пэпэ — откаятесь, и вам поставят печать. Это же рядом, на той стороне площади.
— Подождите, вы не понимаете, без открепительных талонов нам на вашем участке никто не разрешит откаяться.
— Да я что, не знаю? Вы не первые. Сегодня уже человек пятнадцать приехало, и ни у кого открепилок не было. И все получили в паспорт печать. Никто не жалуется.
— Ничего себе порядки, — изумилась Ксюша.
— Это они для отчетности, — догадался Глеб. — Процент нагоняют.
— Я бы вас разместила, но это не в моей власти. А пункты работают до восьми.
— Хорошо, мы попробуем. Но пока мы будем каяться, не могли бы вы это подержать в холодильнике? — спросила Ксюша.
— Что такое? — насторожилась Юля.
— Ну, это… как бы вам объяснить… короче, мы биологи… изучаем различных… — она сдержалась и не сказала “вредителей”, — представителей… короче, это хранить в холодильнике надо…
— Я не могу.
— Почему?
— Получите печать, это минутное дело, и поставите сами в свой холодильник.
— Мы теряем время, а он… оно… оно может умереть. Вам что, трудно? Оно есть не просит.
— Я не знаю, что это такое… Мне нельзя. Нам вообще брать вещи на хранение запрещено…
— Это не вещь.
— Тем более… Тем более сегодня…
— Слушайте, — вмешался Глеб. — Вот вам за аренду холодильника. За полчаса. Мы придем и переставим в свой.
— А вы точно придете?
— Нам надо где-то жить — как мы можем не прийти?
— А если вы все-таки не придете, что мне делать с этим?
— Мы придем, и вы ничего не делайте — до нас. Поставьте и забудьте.
— Ну я, конечно, поставлю… хотя…
Когда вышли из гостиницы, Глеб спросил:
— Может, объяснишь, зачем ты изобрела биологов? Была необходимость?
— Конечно. Иначе бы она не поверила!
— Так она и не поверила! Хуже того, ты ее напугала. Сегодня и без нас террористов боятся. А тут мы, неизвестно с чем. А вдруг это оружие бактериологическое!
— Что-то у меня голова немного кружится... Почему ты сегодня так нехорошо о людях думаешь?
Ксюша и Глеб пересекли площадь. В здании школы размещался ПП, о чем извещала табличка “Пункт Покаяния № 4 г. Первомайска”.
Прошли в актовый зал. Члены комиссии за столами сидели, на каждом столе указатели с названиями улиц и номеров домов — все как на избирательном участке, когда выбирают. Только не было урн для бюллетеней. Бюллетеней тоже не было — на столах лежали покаянные листы.
Основная масса жителей микрорайона уже, несомненно, покаялась — кроме Глеба, Ксюши и одной старушки, дремавшей за столиком над покаянным листом, кающихся больше не было.
Глеб сразу направился к председателю комиссии:
Читать дальше
