— Еще только минуточку! — взмолилась Юля. — Скажи только, серьезно?
— Мне все равно, что будет, когда меня не будет.
Юля тут же решила записать на бумаге, что художник завещает ей свою квартиру, и дать ему подписать. Он подпишет! Раз ему все равно. И ничего плохого в этом нет, а то останется просто бесхозное имущество, отойдет государству, глупость какая. И конечно, пусть живет, сколько сможет, но не может же очень долго, он уже явно нехорош. Надо бы врача к нему позвать.
Вот повезло так повезло, радовалась Юля. Вот где я найду себя. Будет свое место, там я буду находиться — там и себя найду, ха-ха! Но сразу сделать, что нужно, не собралась, как-то все недосуг было. Накопилось много срочных бумажных дел, и Юля, ввиду намечающегося упорядочения ее жизни, решила упорядочить и их.
Это заняло все свободное время в среду и в четверг, но обычной скуки и досады не вызывало, у сердца все время шевелился и перебирал лапками теплый зайчик радости и надежды. И в среду, и в четверг Юля побывала у своего художника и каждый раз спрашивала:
— Так ты не передумал?
— В каком смысле?
— Насчет квартиры.
— Я об этом не думал, — отвечал художник. — Оставь меня в покое.
— И тебе все равно, кому?
— Я уже сказал.
В пятницу и в субботу, нерабочие дни, Юля писала бумагу и даже посоветовалась, как писать, с соседом по своей коммуналке, бывшим адвокатом. И он, прочитав черновик, даже пококетничал с ней немного, чего раньше не бывало. Сосед был немолодой, пенсионер совсем, но очень еще ничего, Юля его немного побаивалась, а он вон какой оказался, веселый. Подпись, он сказал, надо бы заверить у нотариуса, и в воскресенье Юля побежала к своему художнику, обдумывая, как уговорить его пойти к нотариусу.
Уговорю, уверяла она себя, он добрый, поймет. На такси свезу. А в крайнем случае не пожалею последних денег и приведу нотариуса к нему. И сразу вызвать врача, вспомнила Юля для очистки совести, ему лечиться надо.
Но врача вызывать не пришлось.
Юля хотела отпереть своим ключом, но дверь не отпиралась. Это было странно, художник никогда не оставлял ключа в двери. Забывчивый стал... Пришлось позвонить. Дверь открыла молодая миловидная девушка и приветливо пригласила Юлю:
— Вы, наверно, его помощница? Заходите, заходите, пожалуйста, не смотрите на беспорядок...
Еще с порога Юля увидела, что картин на стенах в коридоре нет, а пол в квартире заставлен большими картонными коробками.
— Простите, у меня руки грязные, такая пылища... — извинилась девушка.
— Он не велит пыль вытирать, — растерянно оправдалась Юля.
— Дядя, видимо, был своеобразный человек, — согласилась девушка.
Был...
Художник погиб в четверг, вскоре после ухода Юли. Куда-то вышел из дому, а на обратном пути, у самого почти подъезда, возле булочной-кондитерской, его застиг взрыв, один из множества, какие тогда происходили в нашей стране. И в пятницу его похоронили, здесь покойников не задерживают.
Хотя телевизора у Юли не было, она слышала от соседей об очередном теракте и как раз в центре, но за своего старика не беспокоилась — он ведь практически никогда не выходил из дому.
— Он вам был дядя? — спросила Юля.
— Ну, так говорится... Очень, очень далекий. И вот...
— И вы его совсем не знали?
— Представьте себе, не пришлось. И вот какой мне подарок сделал!
Юля видела, как восторженная радость на лице девушки лишь с трудом и ненадолго подергивалась налетом насильственной грусти.
— Но как же... Куда же это он пошел, зачем, он ведь практически никогда не выходил...
Пошел он, оказывается, к нотариусу. К нотариусу!
— Вот, посмотрите, — возбужденно говорила девушка. — Он это письмо написал моим родителям, когда они только поженились. Смотрите: “Дорогие Йона и Хильде...”, лет, наверно, тридцать назад, меня еще и в проекте не было...
— И там сказано про квартиру? — спросила Юля.
— Представьте себе! “Когда и если будут дети, последние носители нашего имени...” И квартиру, и вообще все. И я решила никогда не менять фамилию, у меня братьев нет.
— Что же это он так долго собирался?
— Да, нотариус тоже его спросил, а он сказал — совершенно забыл, но мне, говорит, на днях напомнили.
Читать дальше
