7 См. об этом подробнее: Флоренский П. А . Иконостас. М., 1995, стр. 64, 166.
8 Шпенглер Освальд. Закат Европы. Т. 1. Образ и действительность. Перевод с немецкого И. И. Маханькова. М., 2003, стр. 299 — 301.
9 Все возможные искажения тенью истинных очертаний предмета, который ее отбрасывает, указывают здесь на возможность более или менее адекватно этот образ “спроецировать”, ухватить, передать.
10 Образ этой “змеи” сейчас многие пытаются воспроизводить, собирая толстые альбомы своих фотографий.
11 Истинной реальности четырехмерных образов действительности, человека, рода и иллюзорности образов трехмерных посвящена работа о. Павла Флоренского “Время и пространство”. См.: Флоренский Павел, свящ . Собрание сочинений. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М., 2000, стр. 190 — 259.
12 Тяжелов В. Н . Искусство Германии, Нидерландов, Фландрии, Голландии XV — XVII веков. М., Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, 1995, стр. 12.
13 Это можно представить как устремление в “ткань бытия” силовых потоков извне. Выражение “ткань бытия” теряет при этом всякую метафоричность. Натягиваясь и напрягаясь в соответствии с вторгающимися силами, эта ткань и создает образ безбобразного.
14 Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1988, стр. 207 — 208.
15 Тарабукин Н. М. Смысл иконы. М., 2001, стр. 95.
16 См. об этом подробнее: Касаткина Татьяна. После знакомства с подлинником. Картина Ганса Гольбейна Младшего “Христос в могиле” в структуре романа Ф. М. Достоевского “Идиот”. — “Новый мир”, 2006, № 2, стр. 154 — 168.
17 Федоров Г. А. “Се человек” (картина Яна Мостарта). — В его кн.: “Московский мир Достоевского. Из истории русской художественной культуры ХХ века”. М., 2004, стр. 313.
Беляков Сергей Станиславович — литературный критик, историк литературы. Родился в 1976 году; окончил Уральский государственный университет. Заместитель главного редактора журнала “Урал”, регулярный автор этого журнала и ряда исследований в научных сборниках. В последнее время постоянный автор “Нового мира”.
1
Пока жива еврейская душа
И взгляд к Сиону на Восток стремится,
Надежда помогает нам дышать,
Тоскующему сердцу — биться.
Нафтали Герц Имбер.
В интервью газете “Московские новости” от 28 июля 2006 года Людмила Улицкая попыталась предугадать судьбу своего нового романа “Даниэль Штайн, переводчик” (М., “Эксмо”, 2006): “Гладко эта книга не пройдет. Если она пройдет гладко, это будет означать, что она плохо получилась”. Пока все идет как раз гладко. Много дежурно-положительных отзывов, если ругают, то за “неувлекательность”, за псевдодокументализм. Острых дискуссий пока не встречал. Не исключаю, что они все-таки начнутся, однако слишком многого ждать не следует. Ну кто, в самом деле, решится высказаться по “еврейскому вопросу”? Дежурных жидоедов в расчет брать не приходится; никто из “порядочных людей” их все равно читать не станет. Что же либералы? К сожалению, мало кто из них решится сказать что-либо сверх обычной дозы дежурных фраз. Национального вопроса в этом лагере боятся. Достаточно вспомнить вяло-положительные рецензии на довольно-таки свирепую книжку Германа Садулаева “Я — чеченец”, а уж там национальный вопрос поставлен был ой как остро. Ничего, проглотили, разочаровав, наверное, самого автора.
Тема иудеохристианства, отрицание католических и православных догматов, отрицание Священного Предания, далекие от ортодоксии рассуждения о поместных Церквах представляют материал для еще более острой дискуссии, но не уверен, что дискуссия получится. Наверное, выскажется либерально-христианский “Континент”, может быть — православная “Москва” (если подберет хорошего рецензента), а вот услышим ли голос Православной Церкви? Удостоят ли новую книгу своим вниманием диакон Андрей Кураев и митрополит Кирилл? Они обратят на нее внимание, если книга станет общественно значимым событием, а она таким событием, скорее всего, не станет. Вероятно, читатель Улицкой будет разочарован ее новой книгой.
Оперативный Лев Данилкин уже успел объявить “Штайна” неудачей. Улицкая “не угадала с формой; и лучше бы вместо десяти писем здесь была одна точно выстроенная сцена с хорошо продуманными диалогами. <���…> форма никак не успевает за содержанием. <���…> „Штайн” — интересная штука: замечательный герой, дерзкая писательская выходка, проповедь экуменизма; познавательно, неожиданно, пронзительно местами; но роман не очень получился”.
Читать дальше
