Иосиф Гольман - Хранитель Реки

Место:Перпиньян (Франция).

Время:два года после точки отсчета.

Да, мне по-прежнему не нравится лощеный мужчина по имени Георгий Иванович, но кое-что в моей новой профессии не может не привлекать.

Во-первых, не надо больше трястись перед каждой поездкой к вороватым гаишникам. Во-вторых, уголовщина с кисточкой все же дипломированному живописцу куда приятнее, чем уголовщина с микрофоном и видеокамерой. И наконец, в-третьих, наверное, с совестью у меня что-то совсем неладное. Потому что мое нынешнее занятие, как оказалось, не мешает мне заниматься собственными, вовсе не криминальными картинками, как я того вначале сильно опасался. Как говорится, реальная жизнь не укладывается ни в какие схемы, в том числе моральные.

Впрочем, все это ровным счетом не изменило моего отношения к новому работодателю. Жорж и сегодня кажется мне такой же скотиной, как и в тот момент, когда он только возник в моей биографии.

Хотя на самом деле криминалом за всю мою трехмесячную карьеру я занимался от силы часов восемь.

В небольшую, но красивую, даже с камином, и отлично оборудованную мастерскую мне принесли пять работ очень добротного старого реалиста. Я сразу оценил школу неизвестного мне парня, жившего лет на сто раньше меня. Тогда отношение к ремеслу явно отличалось от нынешнего. Хотя если меня не будут торопить, то, пожалуй, я бы смог сделать не хуже.

Но делать ничего, как оказалось, было не надо. В смысле писать картины. Требовалось всего ничего: поставить в правильном месте несколько штрихов правильного размера, которые в сумме превращались в подпись известного русского реалиста.

Для осуществления этой недолгой задачи мне были предоставлены обширные технические возможности. Шикарный набор старинных красок, лаков, разбавителей, даже кистей – вот ведь какие аккуратные люди! А что, выскочит какой-нибудь волосок из кисти, а анализ покажет, что синтетики в девятнадцатом столетии не водилось. Нет, при всей моей нелюбви к Жоржу, обеспечивает он меня отменно.

Но и я подошел к проблеме ответственно. Отчасти потому, что все привык делать добротно, отчасти потому, что, выбери я другой подход, мое будущее окажется более чем сомнительным.

Так что я не просто потренировался вначале подписывать, но и забацал по памяти небольшой пейзажик, дал ему подсохнуть (благо меня особо не торопили) и уже на нем тренировался предметно.

Чтобы краска подписи попала в «тело» живописи, пришлось использовать некоторые хитрости. Все мои заказы – на высокооборотную микродрель, локальные нагревательные устройства, кое-какую не оставляющую следов спецхимию – Жорж выполнял незамедлительно.

Зато и подписи на картинах получились такие, что, думаю, и сам Иван Иваныч признал бы их подлинными, случись ему проводить экспертизу собственных работ.

Да, самого главного-то не сказал! Все эти манипуляции я производил в городе Перпиньян, на юге Франции, у самой границы с Испанией. Из моих криминальных трех месяцев почти полный месяц я прожил именно здесь. Все расходы – за счет работодателя.

Свободного времени теоретически у меня нет – Жорж строго-настрого запретил покидать мастерскую. Но я ее все-таки покидаю, потому что мой страж – все тот же прежний здоровяк с поганой харей – охранял меня только первую неделю. Потом эти твари решили не тратиться на мою охрану, так как нашли у Вадика Оглоблина самое уязвимое место, мою Ленку, и доступно мне объяснили, что произойдет, если я начну «козлить», как они выразились.

В результате монстр уехал на родину, а я остался во Франции, почти свободный, так как Жорж наведывается нечасто.

Да и вообще, после того, как мавр сделал свое дело, они просто ждут, когда кончится путевка – теоретически я отдыхаю в пансионате «Соль мар». Поэтому половину времени я провожу в мастерской, пишу свои «экспрессии», которые в этом буйстве солнца возникают на полотне буквально сами, почти без моей помощи, а вторую половину – ухожу в прогулки по городу и к морю.

Правда, ни особой французскости, ни тем более испанскости я в городке не вижу. Скорее он похож на арабский поселок, чем на французский. Половина девчонок обмотана платками-хиджабами, и если так дальше пойдет, то и вторая половина вскорости обмотается паранджой.

Впрочем, старушка-Европа, сама себя уделавшая своей политкорректностью, всего-навсего получила то, за что боролась. Но все равно как-то не по себе, когда во французском городке на тихой улочке вообще не слышишь французского. А впрочем, бог с ним, это их проблемы, а не мои. У меня и своих достаточно.