Иосиф Гольман - Хранитель Реки

А что, действительно успокоил. Были времена и похлеще. Когда смерть угрожала не только бизнесу. Ничего, выпутались.

– Надо бы тысяч триста рублей, – подумав, сказал Орлов.

– Это для полного счастья? – уточнил Береславский.

– Нет. Для полного – пятьсот.

– Хорошо, – одобрил Ефим Аркадьевич. – Сделаю.

Орлов ушел, успокоенный. Он, конечно, не дурак и к тому же знал компаньона больше четверти века. Не было у Береславского пол-«лимона». И идей пока не было. Но если «пацан сказал» …

«Надо будет его в отпуск сплавить потом, – уже деловито подумал Орлов. – А то заскучает и помрет».

Насчет денег Сашка уже не волновался. Неважно, каким способом, хотя, скорее всего, некриминальным, они упадут в бюджет «Беора». И по опыту прежних лет – в обозримом будущем.

А Береславский как раз задумался. Нет, он еще меньше, чем Сашка, сомневался в итоге поиска денег. Хотя и по тем же причинам – «пацан сказал». Просто теперь надо было понять, откуда деньги к нему придут.

Тупой вариант: продать квартиру, оставшуюся от отца жены. Всем хорош, но уж очень тупой.

Нет, Наташка возражать точно не будет. Однако это дело не одной недели, в то время как деньги нужны сегодня. Да и продавать квартиру, которая стоит «лимонов» семь-восемь, из-за пятисот тысяч, точно не резон.

Можно, конечно, обзвонить старых клиентов и поклянчить быстрые заказы с авансированием. Это уже, как говорится, «теплее». Но просить заказ в данный момент не было настроя, на этот процесс надо серьезно и тщательно душевно собираться. К тому же лето – не лучшее время для получения заказов со стопроцентным авансированием. Вот осенью он легко бы это провернул.

Отлично! Как же он сразу не придумал? Ефим Аркадьевич чуть не подпрыгнул в своем кресле. Сейчас он просто займет денег, а осенью заработает и отдаст долг. Великолепная идея!

…К четвертому звонку рекламный профессор чуть сник. Народ бы занял, не вопрос. Но один был в Ницце, причем на яхте. Второй – на рафтинге в Южно-Африканской республике. А третий – вообще гарантированный товарищ, банкир, не раз выручавший Ефима в схожих ситуациях, – находился в Тибете, куда уже третий год ездил, как предполагал Береславский, замаливать грехи начала перестройки. Чудо, что вообще они сумели ответить на его звонок: первый болтался рядом с берегом, а двое других еще не успели покинуть места с некоторой цивилизацией.

Вот это да! Денег как не было, так и нет. «Давай, «пацан», думай, думай …»

И, конечно же, он бы чего-нибудь да придумал. Не впервой. Но решение пришло без его помощи, как это часто бывало в жизни. Недаром Ефим Аркадьевич еще со времен своей физико-математической юности страшно ценил народную физико-математическую мудрость: правильно поставленная задача наполовину решена. Так что сама собой решилась лишь вторая половина проблемы.

Вечный секретарь Марина, бывшая староста его учебной группы, вызвала шефа по селектору.

– Звонит Николай Агуреев. Будешь разговаривать или ты вышел?

Всей своей интонацией Маринка пыталась вогнать в его тупую голову, что Ефим Аркадьевич – вышел. Потому что однажды после такого же звонка Агуреева ее дорогой шеф – на настоящем корабле – уплыл очень далеко, так далеко, что вполне мог и не вернуться.

И хотя Маринка всегда очень сильно сомневалась относительно мыслительных (и особенно моральных) качеств своего непутевого начальника, но уж зла-то ему точно не желала. Старый друг лучше новых двух. Просто если раньше, тридцать лет назад, она могла как-то реально способствовать вытаскиванию этого разгильдяя из всяких непонятных историй, то сегодняшние его «кунштюки» остаются вне ее поля действий.

Вот только и остается намекать, чтоб не брал трубку, когда звонят такие, как Агуреев.

Реакция же Ефима Аркадьевича была ровно обратной.

Агуреев – это деньги. Профессор почему-то сразу уверился в этом радостном предположении. Кроме того, Агуреев – это приключения. Оказавшись в их центре, Береславский не раз готов был променять интересную жизнь на самую-рассамую скучную. Но только до тех пор, пока ситуация не рассасывалась в их пользу. После чего снова хотелось приключений. Потому как скучная жизнь – это вообще не жизнь. И наконец – важность следующей сентенции прямо противоположна номеру перечисления – Агуреев реально был его другом. Поэтому даже если бы толстопузый и хитрожопый рязанец разом обанкротился, или ограбил Центральный банк, или, не приведи господь, затеял государственный переворот – Ефим Аркадьевич все равно бы был для него «в офисе», а не, как хотела Маринка, «вышел».