Иосиф Гольман - Хранитель Реки

Тут только Береславский почувствовал, насколько сам напуган – его собственные сердечные сокращения тоже вряд ли обрадовали бы кардиолога.

– Тьфу, черт! – утер он со лба выступивший холодный пот. – Это же сердечный приступ!

Ефим сорвался с места и через пару секунд притащил из «Лендкрузера» аптечку. Расстегнул молнию, вывалил все содержимое прямо на траву и быстро нашел то, что искал, – нитроглицерин. Приподняв голову уже приходящего в себя Мойши, он засунул ему в рот сразу две капсулы и дал запить поднесенной водителем «Москвича» минералкой.

– Ну, ты живой? – еще со страхом спросил Ефим.

– Вроде да, – подумав, ответил Мойша.

«Совсем как Надюха», – некстати развеселился Береславский.

Потом он на руках дотащил Мойшу до «Лендкрузера» и уложил на заднее сиденье – тот легко уместился, еще и место осталось.

Потом подошел к парню-водителю:

– Сколько мы тебе должны, чтобы ты все забыл?

– Вы ж ребенка спасли, так? – вопросом ответил тот.

– Похоже на то, – искренне сказал Береславский.

– Тогда ничего не должны, – улыбнулся парень.

– Смотри, – внезапно доверился ему Ефим (а в людях он, как правило, не ошибался). – У меня нет времени. Совсем нет. Я тебе даю сумку, положи в нее автомат и закопай в канавке, где лежал мой друг. Это уже работа, которая стоит десять тысяч. Согласен?

– Почему нет? – вновь улыбнулся тот. – Копать – это работа.

Ефим отсчитал десять тысячерублевых бумажек.

– И спасибо за помощь. Десантура?

– Нет. Морская пехота.

– Значит, спасибо морской пехоте.

Надюха уже сидела на переднем сиденье джипа – нарушение, конечно, но заднее сиденье было занято Мойшей. Ключ торчал в замке зажигания. Ефим подстроил под себя водительское кресло и медленно тронулся в обратный путь.

– Ты как там? – спросил он у друга, глядя в зеркальце – Семен вроде чуть порозовел.

– Лучше, – ответил Мильштейн.

– Ну и отлично. Я тебя сейчас в больницу положу. И Агурееву позвоню, они вертолет пришлют.

– Слушай, Ефим, это очень опасная история, – тихо заговорил Мойша.

– В чем же ее опасность? – спросил Береславский, одновременно набирая номер Агуреева.

– Не знаю, – выдохнул задний пассажир.

– Ну вот, снова-здорово, – равнодушно пробормотал Ефим. – Ваши тайны меня уже достали.

Поговорив с Агуреевым (тот страшно разволновался), Ефим обратился уже к Надюхе:

– А ты что мне скажешь, детка?

– Вам лучше уехать в Москву, – тихо сказала Надюха.

– Слушай, девочка, – вдруг очень серьезно сказал Береславский. – Ты, конечно, очень умна и таинственна. А ты, – Ефим обернулся, насколько позволяла толстая шея, к заднему пассажиру, – очень профессионален и тоже очень таинствен. Но когда и куда мне лучше ехать, я сумею решить без вас, – неожиданно закончил он.

Уже через полчаса Мильштейн лежал в одноместной палате маленькой больницы. Доктор оказался на удивление толковым и цепким специалистом. Он в корне пресек намерение слегка ожившего Мойши продолжить самостоятельное путешествие.

– Вам повезло пережить этот приступ без обширного инфаркта. Два раза подряд повезет вряд ли.

Да Мильштейн и сам понимал, что в таком состоянии он не боец, а обуза.

На прощанье еще раз сказал Ефиму:

– Берегись. Будь осторожен. А еще лучше уезжай домой.

– Ты лучше скажи, чего беречься? – разозлился Береславский.

– Не знаю, – выдохнул больной.

– А ты в этого урода в черном стрелял?

– Две обоймы.

– Следов крови я не увидел, – раздумчиво произнес Береславский. – Все же машина неслась по кочкам.

– В мотоцикл же я попал, – очень тихо сказал Мильштейн и прикрыл глаза.

– А как ты понял, что этот человек – враг? – задал Ефим мучивший его вопрос. – Я же еще не успел тебе ничего сказать.

– Почувствовал … – невесело улыбнулся Мойша. – Родственную душу.

Мильштейну опять стало хуже, и вошедший доктор, пообещав взволнованному Ефиму полную сохранность друга, выгнал посторонних из палаты.

Ефим спустился на первый этаж, где в приемном покое его ждала Надюха.

– Поехали, зайка?

– Поехали, – согласилась девочка. Сейчас она совершенно не была похожа на ту девчушку-веселушку, которую раньше знал Береславский.

– Вадик с Ленкой волнуются, – переживала Надюха. – А если еще и мама с папой приехали, то совсем беда.

– Ничего, доедем быстро, всех успокоим.

«Лендкрузер» Мильштейна Ефим пристроил на стоянку, оставив ключ и квитанцию в приемном покое. Сам с девочкой дошел до «патруля».