Кира Буренина - Маска счастья

Я оглядела свою голую, жалкую елку, припомнила горести последних дней и твердо задержала руку Алки с очередной игрушкой.

– Послушай, я не согласна. У тебя все будут рады и счастливы – и Бася, и Туся, и Толик, и ты. За мой счет! А я как? Ты же знаешь, Сережа любит этот праздник не меньше твоего. Как МЫ будем его встречать без елки? Тем более что… Нет, давай мои игрушки обратно.

К положительным чертам характера подруги можно отнести безусловное чувство справедливости. Она кивнула:

– Ты права, я веду себя как эгоистка. Давай встречать Новый год вместе. У нас.

– Но ты же знаешь, что Сережа любит бывать в Новый год дома, – уныло заметила я.

Но почему-то мне страшно захотелось поехать к Алке.

– А мы знаешь что, – затарахтела Алка, – мы его перехитрим. Он на дежурстве? Значит, так. Едем сейчас ко мне. Забирай свое угощение и наряды. Устроим все у нас. Толик позвонит Сереге и позовет его на распродажу компьютерных штук.

– Не получится. – Я покачала головой. – Я истратила Сережкины деньги.

– Ерунда, – отмахнулась подруга. – Считай, что это будет наш с Толиком новогодний подарок. Главное – задержать мужчин как можно дольше. Придумаем им задание до одиннадцати часов!

Идея Алки увлекла меня. Проворно упаковав игрушки, пироги, костюм Сережи, я внезапно сдернула с вешалки алое платье и решительно запихнула его в сумку. В косметичку я положила пену для волос, дающую волосам «восхитительный рыжий оттенок».

Далее все шло по сценарию Алки. Мы нарядили елку, едва успев к приезду Туси и Баси, умилились их восторженным лицам при виде елки и подарков.

Толик позвонил Сереге, и мужчины отправились на шопинг. Мы с Алкой готовили стол, «придали моим волосам рыжий оттенок», Туся и Бася скакали вокруг елки, такса Элси оглушительно лаяла, Алка болтала с друзьями одновременно по домашнему и мобильному телефонам.

Время от времени с краткими сводками о ходе операции звонил Толик. Мужчины купили и компьютерные «штуки», и витрину, и получили новое задание от Аллы. С каждым звонком голос Толи становился все задорнее, видимо, мужчины успевали чем-то согреваться в последний декабрьский день.

Ровно в одиннадцать раздался звонок в дверь. Тяжело топая, Толик и Серега внесли очередную витрину, выудили из карманов прочую добычу.

– С Новым годом! – воскликнула Алка и повисла у своего мужа на шее.

Элси залаяла, дети заверещали, телефоны зазвонили одновременно, а мой ошалевший супруг во все глаза смотрел только на меня. Он сделал пару шагов вперед, успел заметить парадно накрытый стол, еще пара шагов…

Я стояла перед ним в своем новом алом платье. Сердце колотилось, как бешеное, а глазам стало горячо. Серега приблизился ко мне, нежно провел руками по обнаженным плечам и притянул меня к себе.

– Какая ты красивая и… желанная! – прошептал он. – Я бы тебя ни за что не узнал в этом платье! Как же я люблю тебя!

Я едва дышала. Он поцеловал меня долгим поцелуем и потом, глядя в глаза, сказал:

– Давай договоримся – теперь каждый Новый год будем встречать в гостях или где-нибудь еще. И каждый Новый год ты будешь покупать себе новое вечернее платье!

Я бродила по осеннему парку, собирая самые красивые листья, и составляла букет. Однажды я обратила внимание, что кленовые листья напоминают человеческую ладонь – так и хочется пожать распластанную дружескую пятерню. Притихшая природа успокаивала меня, отгоняла грустные, навязчивые мысли.

В последнее время все в моей жизни запуталось, и сейчас я пыталась найти решение. Итак, что я имею на сегодняшний день? Карьера балерины позади, с первым мужем давно разошлась, есть диплом балетмейстера и работа педагога-репетитора в театре классического и современного танца. Есть длящиеся пять лет отношения с директором театра Юрием Самойловым. На первый взгляд как будто неплохо. На самом деле – сплошная беда.

Мне очень хочется ставить в этом театре балеты. Но мне не дают. Первые годы работы я еще сопротивлялась, настаивала, жаловалась директору. Юрий всегда меня внимательно выслушивал, обещал помочь, поддержать, но время проходило, и в моей жизни ничего не менялось.

Изменения претерпели только мои отношения с директором – из служебных они превратились в личные, а потом в очень личные. В глубине души я надеялась, что хотя бы это поможет моему продвижению, но ошиблась. После последнего разговора, когда в очередной раз мне было отказано, я пригрозила уходом из театра. Он усмехнулся. Я ушла, хлопнув дверью. Все выходные я провела на телефоне – созванивалась с одноклассниками и сокурсниками в поисках работы. «Ох, Надюш, – вздыхали они, – знаешь, какое время… Самоокупаемость, сами едва держимся».