Сергей Коровин - Синяя книга алкоголика

СЕКАЦКИЙ. …закупает ящиками виски.

КОРОВИН. Да! И они с ней начинают выпивать, выпивая – прозревать. И только это позволяет Минку выйти из тюрьмы и поставить точку во всей этой истории. Она – человек уже посвященный и ведет их за руку.

ЗВЯГИН. Архетипизм этой ситуации состоит точно в том же, как поступает любой, который приглашает девушку на хаус. Первое, что он делает, – достает бутылку.

КОРОВИН. А это уже алкоголь помогает нам исполнить свои половые роли. Женечка, ну скажи честно, эта рюмочка – это же спасательный круг барышни, без нее она бы не исполнила свою половую роль. Ведь без этой штучки… А потом она обнимает тебя за шею и говорит:

«Идиот, что ж ты мне раньше не налил?! В следующий раз прямо скажи: „Ленка, я хочу тебя вы…бать!"»

(Пауза.)

КРУСАНОВ. Андрей, говори что-нибудь. Хоть бы и о социальном.

ЛЕВКИН. Ну согласись, приятней ехать в метро пьяному, нежели трезвому. Это же социальная функция?

ЗВЯГИН. Это нет… ты опять к проблеме транспорта. Господа?! Мы все очень нарциссичны. Нас всех почему-то волнует проблема личности.

ЛЕВКИН. А что тебя волнует?

ЗВЯГИН. А меня волнуют социальные, общественные…

КОРОВИН. А я скажу, что он, алкоголь, – санитар общества, он уносит слабейших. Причем – мгновенно. Очищает общество. Всякая посредственность и прочая шелупонь мгновенно им уносится, и остаются… бивни!

СЕКАЦКИЙ. К сожалению, это не обязательно. Тут могут быть и жертвы. Как Господь не выбирает объекта для своей любви, так и спиритус вини не выбирает объекта для наказания.

ЗВЯГИН. А может, это субъект выбирает спиритус для наказания?

ЛЕВКИН. Что-то у тебя сегодня покаянное настроение. Я же раз с диктофоном, то вынужден следить за тем, что происходит. Так вот, ты сегодня являешься главным врагом алкоголя уже второй час, ты его все время уязвляешь.

ЗВЯГИН. Мне бы совершенно не хотелось, чтобы меня так превратно поняли, господа!

КОРОВИН. Ты просто держишь веревочку из того, большого мира. Отпусти ее.

ЗВЯГИН. Мне бы хотелось, говоря, говорить самому все-таки. По возможности. Да, обвинив меня в таком погрешении, ты уже заставил меня испытывать ощущение вины непонятно перед чем. Но может, ощущение вины – глубоко экзистенциально, может, это именно то, что ищет человек, употребляющий алкоголь. И вообще, тяготеющий к любого рода кайфу. Может, не собственно то эфемерное чувство, которое он испытывает, пока не нажрался. А последующее страшное, трагическое, глубоко мучительное ощущение того, что твой организм согрешил или не организм только, а и все твое существо, – может быть, оно и является целью каждого пьяницы, конечной и неотменимой целью?

КРУ САНОВ. То есть осознание сущности греха?

ЗВЯГИН. Да, познание греха.

ЛЕВКИН. А как это связано с техникой безопасности?

СЕКАЦКИЙ. У Битова есть такая строчка: последняя недоговоренность всегда сильнее желания договорить до конца. Она мне очень нравится и удивительно четко действует в этих вещах. Вот люди выпившие приезжают, общаются, все это видят, но никто не подает виду… и странно растягиваемая пауза, до того как найдется кто-то невменяемый, который скажет: «Да ты же пьян, сволочь!» Колоссальное разрушение всего, сплошной звон посуды на весь мир. Но странным образом обычно все сходит с рук, остается в недоговоренности.

КРУСАНОВ. Умолчание о главном гораздо сильнее и выразительнее всех навешенных на него слов. И это очень правильно.

ЗВЯГИН. Мы пока ничего еще не сказали о кайфоломах, кстати. Это отдельная соседствующая зона, которая…

ЛЕВКИН. Кто это?

КОРОВИН. Это всякая сволота, которая пьет умеренно. Я так считаю, что это, конечно, вообще не люди. Они нам не товарищи.

НЕКТО. Можно я зачитаю? У меня как раз текст есть про кайфоломов с собой.

КРУСАНОВ. Имя, пол, возраст?

НЕКТО. Александр Неманис.

(Читает текст о том, как пришли трое к четвертому, сначала не хотели, а потом все-таки стали что-то пить.)

КРУСАНОВ. Андрей, приступай к обязанностям.

ЛЕВКИН. К каким?

КРУСАНОВ. Ну, не знаю. К каким-нибудь.

СЕКАЦКИЙ. Тебе пора подвести промежуточные итоги.

ЛЕВКИН. Какие промежуточные итоги?

ЗВЯГИН. Я могу подвести промежуточный итог. Мне кажется, что кайфоломом может оказаться всякий, даже собственно алконавт.

(Все: тихое согласие.)

ЛЕВКИН. А с какой целью они это делают?

КРУСАНОВ. Не надо уточнений. Кайфоломом может быть всякий. И все, точка!

КОРОВИН. Я не хочу, чтобы это явление существовало вообще.

ЗВЯГИН. На самом-то деле это не означает, что его нет.