Дорис Лессинг - Бен среди людей

— Но я должна тебе об этом рассказать. Я обязана рассказать.

— Послушай, Тереза, ты забываешь, что я пришел в фавелу также, как и ты. Я знаю о… у меня там осталась сестра. Она не выбралась. Потом я помогу ей. — Он наклонился, улыбаясь, хотя Тереза понимала, как ему нелегко, и взял ее за руку. — Мы вместе ей поможем, Тереза.

— Вы обо мне говорите? — снова спросил Бен.

— Нет, о нас, — ответила Тереза по-английски. Наконец приехал на машине друг Альфредо, Хосе, и они поехали в Жужуй, который находился за девяносто километров. Друзья сидели впереди и разговаривали, а Тереза с Беном сзади. Она знала, что его начнет тошнить: машина была старая и сильно громыхала. Справа возвышались горы, и машина ехала в их тени.

— Мы отправимся завтра? — поинтересовался Бен.

— Нет. Нам надо собрать вещи.

— Может быть, послезавтра.

Тереза пыталась заставить себя сказать:

— Послушай, Бен, ты не совсем понял, мы толком тебе не объяснили… — Но она не могла произнести этого. «Что же делать? — спрашивала она себя. — Как мы ему скажем?»

Хосе работал с Альфредо в Хумахуаке. Когда Альфредо и Антонио уехали, он стал учиться на горного инженера, что позволило ему подняться выше уровня обычного шахтера. В Жужуе у него имелся маленький домик. И жена, она там работала. Почти на каждые выходные он ездил к ней. Сейчас ее не было: уехала к родственникам.

Это был маленький опрятный домик, три комнаты, кухня и душ. Были также телевизор и радио. Домик был похож на тот, в котором Альфредо жил с другом около института: похож на множество домов, в которых живут похожие люди во всем мире.

Они поужинали, телевизор был включен, но никто его не смотрел. Бен мечтал, мужчины беседовали, а Тереза наблюдала и слушала. Она была рада, что у Альфредо есть такой хороший друг — два хороших друга, благодаря этому она сама ощущала поддержку. Мужчина с надежными друзьями — девушка понимала, насколько это ценно для жены. У ее отца были друзья в те далекие времена, в деревне, но после переезда на юг друзей не осталось, только жена. В фавеле не было людей, с которыми можно посидеть, поговорить. Он пил один. Напивался.

Тереза ощущала, что с тех пор, как она встретила Альфредо, половина тяжестей и жизненных забот свалилась с ее плеч. И вскоре после знакомства ей было сложно представить, как она жила одна и не на кого было положиться.

Когда пришло время расходиться по комнатам, не возникло никаких сомнений, что Альфредо пойдет с Хосе, и не только потому, что их разговор еще не закончился. Сейчас, если бы Тереза оказалась в доме с Альфредо одна… но он помахал рукой, улыбнувшись, желая спокойной ночи, и ушел с Хосе. И Терезе пришлось остаться с Беном, потому что он ей доверял. Она думала над тем, что в квартире Алекса у Бена была своя комната, а теперь у них две кровати на расстоянии вытянутой руки. Девушка надела ночную рубашку в душевой, а когда вернулась, увидела, что Бен лежит на своей кровати в одежде. Тереза знала: это значит, что в своем воображении он уже начал путешествие в горы. Улыбаясь в потолок, он спросил:

— Мы выйдем рано?

— Не завтра, Бен. Я тебе говорила.

Она нажала выключатель у двери и вернулась к своей кровати, думая, что все время, сколько она знает Бена, он всегда — больной, испуганный, забитый, она никогда не видела его настоящего, счастливого и уверенного. Даже в полутьме комнаты Тереза различала его улыбающееся лицо. Вот сейчас она может сказать:

— Послушай, Бен, это ошибка… — Но шли секунды, за ними минуты, а она молчала.

Я обговорю это с Альфредо и Хосе, и мы придумаем, как ему объяснить; но что за чушь, подумала Тереза. Бен ожидал встречи с себе подобными, и он не собирается расставаться с этой мечтой. Если они скажут: «Бен, тебе лучше их не видеть, это бедные и жалкие люди», ему захочется с ними встретиться. Если они сделают вид, что нашли в горах место, где эти люди были раньше, и скажут: «Похоже, они куда-то ушли», Бен будет продолжать их искать, потому что его желание слишком велико. Тереза пыталась представить, каково жить с мыслью, что таких, как ты, в мире нет, что ты одинок и зависишь от случайных проявлений доброты, тебя используют, а потом бросают — но не могла, ее лишь охватила ужасная пустота и одиночество, стало холодно, тошно. Но мы должны ему сказать, должны, повторяла она про себя, засыпая, а проснулась оттого, что рядом стоял Бен. На улице сияла яркая желтая луна, и в комнате было довольно светло. Бен снял пиджак и брюки, и то, что она увидела в его руке, заставило ее вскочить и резко сказать: