Дорис Лессинг - Бен среди людей

— Что случилось, Бен?

— Он плохой, — рассказывал он. — Он делает мне больно.

— Но я же с тобой, Бен.

Она старалась рассмотреть, что в этом с виду безвредном человеке пугало Бена, но ничего не замечала. Могла появиться и довольная полуулыбка, и Тереза видела другого, такого же ничем не угрожающего человека — обычно женщину.

— Бен, надо быть осторожным, когда улыбаешься девушкам.

— Она мне нравится, — иногда говорил он. А однажды: — Кажется, я ей нравлюсь?

После таких экскурсий Тереза чувствовала себя так, будто пережила множество опасностей; она рада была вернуться домой, приготовить бифштекс, чтобы порадовать Бена, и бутерброд для себя. В долгие жаркие часы после обеда они бездельничали, иногда заходили ее друзья, по одному или по двое, но по вечерам было не так, как при Пауло и Алексе; теперь люди приносили бутылочку вина, мясо для жарки или фрукты — это место больше не могло быть гостеприимным рогом изобилия, потому что у Терезы не хватало на это денег, средства же Бена она не хотела тратить больше, чем нужно. А Бен не уходил в свою спальню, он оставался, даже сидел со всеми за столом. Он не принимал участия в беседе, потому что плохо понимал ее смысл, но старался его постичь, как мог, — и это удавалось ему лучше, чем Тереза и остальные могли представить. Гости много смеялись, но зачастую он гадал, что их так забавляет: Бена это скорее пугало. Все чаще Бен вспоминал старуху, ее заботу, доброту; он даже о кошке думал, как о потерянном товарище. Бен знал, что Эллен Биггс умерла, но это не мешало ему думать о ней как о человеке, который бы обрадовался, увидев его в дверях.

Люди, приходившие к Терезе, были не такого высокого ранга, как гости Алекса. Никаких режиссеров и сценаристов, никаких известных актеров и танцоров. Мелкие сошки, имеющие смутное отношение к театру и телевидению, рабочие сцены, девушки по связям с общественностью, переводчик, с которым Тереза подружилась, чтобы получше выучить английский. Гримерша, научившая Терезу всему, что знала сама; а у певца из клуба, куда часто ходили моряки, она научилась играть на гитаре и подхватила несколько песен. Никаких девушек из фавелы, никого, кто мог бы вспомнить, кем Тереза была еще не так давно. Среди гостей была молодая женщина, которую Тереза втайне считала своей удачей. Ее звали Инес, она была из хорошей семьи: ее отец был профессором университета, а сама девушка работала ассистентом в научной лаборатории. Тереза познакомилась с ней во время съемок короткого телефильма о генах и наследственности — о всяком таком: к отцу Инес обратились за информацией. Инес привлекал театр, как он привлекает тех, чья жизнь предопределена с самого рождения. Она считала, что обречена на предсказуемость.

Тереза восхищалась этой умной молодой женщиной, настолько образованной, что ее слова всегда удивляли Терезу возможностями, которых она и представить не могла. А Инес была очарована Терезой. В отличие от Алекса, который никак не отреагировал, когда Тереза рассказала ему, что ей пришлось пройти пешком несколько сотен миль, чтобы попасть в Рио, Инес хорошо понимала, от чего бежала Тереза. Она летала над обезвоженными регионами, где облака пыли стоят так высоко в воздухе, что сквозь них сверху почти не видно высохшей реки и домов, по самые крыши засыпанные песком. Она знала о фавелах. История Терезы вызывала в ней жалость, любопытство и нелегкие угрызения совести. В Рио бедность невозможно не заметить, она всегда рядом, преследует тебя на каждом шагу — это бездомные дети, бродяги, спящие на улицах, похожие на кучи выброшенной старой одежды, они собираются у фонтанов, словно стаи птиц, щебечут и кричат, потом пьют, словно птицы, и постоянно следят, не идут ли полицейские, боясь, что их могут посадить в тюрьму или даже убить.

Когда Инес узнала, что у Терезы в фавеле семья, она спросила, можно ли туда съездить; Инес всегда хотела попасть в фавелу, но боялась, а с Терезой она будет в безопасности. Сначала Тереза отказалась, испугавшись, что умная утонченная подруга начнет ее презирать, но потом согласилась. У нее были свои причины. Тереза велела Инес надеть туфли, которые невозможно испортить, а сама наделы джинсы, белую майку и туфли без каблуков. Женщины доехали на такси до места, откуда виднелась раскинувшаяся на склоне холма фавела, с трудом поднялись до самого верха по грязным дорожкам мимо лачуг и хижин. Отец спал на кровати, сооруженной из пластмассовых реек, привязанных к деревянному каркасу — все это нашли на свалке, — а мать сидела под маленьким навесом из мешков, натянутых на длинные палки, и держала на коленях больную девочку.