Дорис Лессинг - Бен среди людей

Тут, на этой стройплощадке, Бену должны сорок фунтов. Да, вернулся настоящий прораб. Он стоял чуть поодаль от остальных — те разматывали огромную катушку с кабелем. Бен спустился. Он увидел, что сначала один, затем другой рабочий заметили его и остановились. Тот, который за него заступался, что-то сказал прорабу. Бен лишь хотел, чтобы ему отдали деньги, и тогда он убежит — Бен боялся этих людей. Он сбил бы с ног любого движением локтя, шлепком ладони, но они могли наброситься на него вместе, и от мысли об этом Бена пробирала легкая дрожь. На всем теле дыбом встали волосы. Прораб постоял, подумал, потом слегка повернулся, вытащил пачку денег, отсчитал двадцать фунтов, отдал Бену. Все хотели посмотреть, что Бен станет делать, но он просто ушел. Здесь он заработал деньги, и надеялся заработать еще. Но если бы он продолжал тут работать, вероятно, кто-то, или даже все подряд, отбирали бы его заработок, а прораб обманывал бы его. Бен развернулся у самого начала дорожки, чтобы уйти с площадки, заметил, что они всё еще смотрят на него, разматывая кабель. Он пошел прочь, подальше отсюда. Пошел к Мимоза-Хаус. Лифт молчал, он сломался. Бен вприпрыжку поднялся по лестнице, его переполняло счастье оттого, что он снова увидит старушку. Но на стук никто не ответил.

В дверях напротив появилась женщина и сказала:

— Она пошла к врачу.

У этой женщины был ключ от квартиры, Бен это знал. Она дружила со старушкой и часто видела, как Бен приходит и уходит. Так что она открыла Бену со словами:

— Она скоро вернется. Сложно сказать, сколько ей осталось. Ей плохо. Я заставила ее пойти к врачу.

Внутри, в комнате, которая обычно была чистой, парил беспорядок, постель заправлена поспешно. Спавшая там кошка резко проснулась, мех встал дыбом. Заглядывать в холодильник Бен не стал: ему не нравился вкус холодной пищи, которую оттуда только что достали, к тому же он не хотел брать еду старухи. Он уселся на корточках на кровать, не обращая внимания на кошку, и стал смотреть на улицу. Ждал, когда на балкон залетит голубь. Они часто залетали. Кошка тоже повернула голову и стала смотреть. Они сидели на расстоянии ярда, не глядя друг на друга, объединенные ожиданием того, что может произойти. Дверь на балкон не была заперта. Бен раскрыл ее настежь. Она разделила крошечный балкон на две части. После этого ни Бен, ни кошка не двигались. Наконец появился голубь, но не на той половине, он оказался защищен дверью, но потом, вскоре, прилетел еще один, в нужную часть… Бен прыгнул, и птица оказалась у него в руке. Ощипывая перья, он услышал, что кошка издает тот звук, который издает всегда, когда видит птицу на улице или на перилах, — хриплое голодное урчание. Бен оторвал немного птичьего мяса и бросил на пол. Кошка подползла к балкону и съела. У обоих изо рта капала кровь. Остались лишь разлетевшиеся перья и несколько пятен крови. Кошка вернулась в комнату. Бен тоже. Мяса было мало, но лучше, чем ничего, живот успокоился. Он заметил, что кошка закрыла глаза: она стала доверять ему настолько, что могла заснуть. Бен свернулся на кровати около кошки, и когда, ближе к вечеру, пришла миссис Биггс, они оба спали бок о бок у нее на кровати.

Она все поняла: несколько перьев прилипли к пятнам на балконе, стоял затхлый запах крови, а между спинами Бена и кошки всего несколько дюймов. Она заболела. Ей было нехорошо. Болело сердце. К тому же устала: сначала долго ждала в приемной, среди ворчащего народа, потом ей дали какие-то таблетки. А что она ожидала? — ругала себя старуха, — что ее вылечат? Она поставила свертки на стол, сняла с головы шарф, выпила воды из-под крана, потом постояла немного, глядя на свою старую огромную кровать — на кошку, на Бена. Прилегла на край и наблюдала, как на потолке появлялись тени, потом стемнело. Бен спал шумно, тревожно. Кошка лежала смирно и тихо — как… кошка. Старушка задремала, чувствуя, как в груди болезненно бьется сердце. Она очнулась от того, что Бен проснулся и начал давить на нее спиной.

— Бен, — сказала она в темноту. — Мне нехорошо. Я день-другой полежу в кровати, отдохну. — Он издал звук в знак того, что слушает. — Ты достал свидетельство? — Бен молчал и как будто даже захныкал. — Ты виделся с матерью?

— Я видел ее. В парке.

Старуха уже знала ответ, но все равно спросила:

— Ты поговорил с ней? — Бен придвинулся к ней и снова захныкал. — Бен, я не знаю, что еще предложить. Я бы сходила с тобой в то учреждение — понимаешь, я тебе говорила, — туда, где можно взять свидетельство, но я нездорова.